боги муженьком! Инвар, что расселся?! Живо в дом!
Мужик будто бы собрался послушаться. Закряхтел, приподнялся. Верная псица осторожно прикусила его за плечо, пытаясь остановить, но Рьяну то удалось лучше.
– Погоди, мужик. Ты головушкой-то подумай.
Он положил ладонь на второе плечо Инвара. Тот глянул направо, на Верную, налево, на северянина…
– Это… как же? – пролепетал он.
– А вот так. Она надеялась, что мы друг друга прибьем.
– Ничего подобного! – возмутилась Добронрава. – Я надеялась, что ты муженька моего порешишь, а тебя потом Посадник приговорит.
– Сказала, что ты ее колотишь почем зря.
Инвар едва не задохнулся:
– Кто?! Я?!
– Ты, ты. Что в могилу свести обещался.
– Добронравушка, любая моя, да как же?!
– А ты больше этого враля слушай! Пошли в дом! А ты, рыжий, проваливай! Чтобы духу твоего… – Добронрава осеклась, видя, что муж не спешит выполнять приказ. Тогда любушка засюсюкала: – Ну что же ты, сердце мое? Кому веришь, пришлому человеку или своей зазнобушке? Врет он все! Захотел тебя убить, а меня себе силой взять!
– Да нам такого счастья и даром не надо… – пробормотал Рьян.
– Инварушка!
– Погоди, жена.
Инвар уставился перед собой, стараясь не смотреть на супружницу. Сколько раз уже он верил в безумные россказни, когда она надувала пухлые губки и гладила пышную косу! Сколько раз прощал, как, например, тогда, когда она закрутила с северянином. Не ее ведь поколотил, хотя никто не осудил бы. Собрал друзей и рыжего бить отправился, а жену… жену через день извинил. Еще и новый платок ей купил, чтоб на сторону не смотрела.
– Погоди, – решил он.
– Чего годить-то? Гони рыжего в шею и…
– Ну-ка цыц! – Инвар ажно голову в плечи вжал – сам обалдел от своего же твердого голоса. – Иди-ка ты в дом.
– Инварушка, любый!
– В дом иди! Без тебя разберемся!
Добронрава очень убедительно всхлипнула, но муж не пошевелился. Только Верная басисто зарычала. Когда за женщиной захлопнулась дверь, Инвар подтянул колени к подбородку, обнял ноги и запла кал. Северянин опешил. Он и женских-то слез не выносил, а что делать, если в плач пустился мужик, и представить не мог.
– Эй, му… Инвар! Ну ты чего, в самом деле?
– Отстань! Убирайся восвояси! Не трону. И Борову не доложу про драку. Уходи.
Пусть бы сами разбирались. Милые бранятся – только тешатся, небось уладят все! Но Рьян почему-то не ушел.
– Ты это… Давай сырость-то не разводи. Не баба.
Инвар поднял лицо. На коленях остались мокрые следы.
– А что мне делать-то? Думаешь, ты первый у нее? Думаешь, я не знаю?
И бросился северянину на грудь. Что-то бормотал невнятно, всхлипывал, жаловался. Верная легла рядом, уткнувшись носом в бедро хозяину, щенки подбежали за молоком. И куда этот дурень смотрит? Любят же его. Эта вот псица и любит. Куда сильнее жены. А он…
– Гони ты ее, – посоветовал Рьян, успокаивающе похлопывая мужика по спине. – Вот нужна тебе эта дура лживая?
– Так люблюу-у-у-у! – Инвар взвыл пуще прежнего.
Любит, вишь ты! Рьян подумал, что покойная сестра, верно, так же его любила. И прогнать надо, и отпустить сил нет. Подумал и, кажется, впервые после своего проклятья ее пожалел. Быть может, ей тоже непросто далась эта погибельная страсть.
У Рьяна и без странных супругов дел хватало. Он беспокоился за Йагу, был голоден, не привык лезть не в свое дело и уж подавно кому-то помогать. Он тяжело вздохнул и встал, опираясь на костыль. Сделал два шага и обернулся:
– Ну чего расселся? Где в вашем захудалом городишке сносное питье подают? Веди. Поговорим. Я ж вроде как за этим пришел.
Глава 13
Тоска не водица
Благо никто не слышал, что Йага плакала ночами. А как не плакать? Ровно землю из-под ног выбили, забрали то единственное, во что оставалось верить в этом странном мире. Пусть жители Чернобора пугали ее, пусть и медувинчане, следующие заветам предков, оказались совсем не так счастливы, как думалось. Но матушка… Матушка никогда не обманула бы! Так раньше думала Йага. А что думать теперь, она и ведать не ведала. Потому ночь за ночью долго лежала без сна и тихонько всхлипывала. И только маленькая любопытная мышь вылезала из норки утешить колдовку.
Знай Рьян, какие думы мучают ведьму, на стену бы полез. Хлестать острым словом или кулаками махать он был горазд, но тут… Что сделал бы? Бессилия северянин не терпел. А в горе, что постигло лесовку, он был бессилен. Он был, а Йага – нет. Наверное, потому она отправилась к окраине Чернобора одна. На обратном пути девка и впрямь собиралась зайти к молочнику за простоквашей. На обратном…
Спрятаться бы в Безлюдье. Припасть теменем к корням батюшки-дуба… Да впустит ли теперь? Столько лет Йага прикидывалась дочерью леса, столько лет пользовалась силой, что ей не принадлежала. Как быть? Девица шагала по слякотным улочкам, и непривычно было ногам в новеньких кожаных сапожках. Обувку только вчера подарил ей Рад. Просто так подарил, без платы. Северянин ажно зубами заскрипел, когда увидал. И хоть было тепло и удобно, все ж не хватало мягкого мха под пятками, пружинистых кочек, шуршащих листьев. Но нынче ей в лес путь заказан. Сама ведь спиною повернулась, ушла в селение. А прижиться все одно не могла. Может, рано еще…
Вот и решилась ведьма свершить задуманное на пограничье. В чащу соваться не рисковала: серденько ведь не выдержит, потянется к родной избе. Но и в городе всей силы у колдовки не было. А вот под холмом между Чернобором и лесом, где звенел серебристый ручей… Йага привычно опускала взгляд, чтобы не побуждать черноборцев к пересудам. Пригожую девицу рассматривали многие, особливо мужики, и пугать их желтыми глазами не хотелось. Поди тут заподозри, что за тобою кто-то следует! Вот ведьма и заметила тогда только, когда вышла из городских ворот.
– А ты здесь чего?
Сивый тощий мальчишка маленько смутился, но подбежал к ней и уткнулся лицом в живот. Йага растерянно потрепала его по вихрам. Нынче они были не слипшимися от грязи, а чисто вымытыми и расчесанными. Да и рубашка на Иваньке, хоть и залатанная, а чистая.
– Я здесь… гуляю, – буркнул маленький лоточник и густо покраснел.
– И я гуляю.
Иванька неподдельно обрадовался:
– Можно мы вместе погуляем?
Ведьма облизала губы, прикидывая, как бы не обидеть пацана.
– Я недалече. До ручья. Дело есть одно… – Спрятала за спину небольшую суму, но Иванька вцепился в ремень и потянул.
– Я помогу!
– Да
