я тебя за собой не звала, — огрызнулась Диана.
Дмитрий опешил. Она, конечно, была права, но этого менее цинично это не звучало.
— Не звала… Конечно, не звала! — говорил парень. — Я же ведь по своему желанию поперся в мясорубку!
— Вообще так и есть, — ухмыльнулась Диана.
— Слушай, ты вообще понимаешь, почему я здесь? Почему я не оставил тебя наедине с этим придурком? Который хер пойми где сейчас!
— Понимаю, Дим, все я понимаю, — вздохнула Диана. — Просто это у тебя так легко получается. Кино вместе посмотрели, диссертацию вместе пописали. Мне, кроме тебя, «доброе утро» еще десять парней пишут. И на твоем месте сегодня мог оказаться каждый из них. Просто никто не написал. И я вообще с кем-то из них могла бы трахаться! И Жене тогда бы дверь не открыла и звонок Лизы пропустила…
Дмитрий ощутил, как что-то едкое разъедает душу и внутренности. Он бы зарыдал, если не странный блокиратор где-то в мозгах или глубоко в гормональных железах, не позволяющий подниматься эмоциям выше «положенной» отметки.
— Но рядом оказался я, — мертвецки спокойным голосом сказал парень. — И прошел с тобой весь этот путь.
Диана напоминала недоделанную, треснувшую и забытую создателем скульптуру в темной кладовке, где такие же несчастные творения застыли в сюжетах, которым не суждено сбыться. Дмитрий задумался, а всерьез ли она это все сказала? Бегущий день подарил возможность приобрести опыт, с которым может сравниться лишь разве что атомная война. Правда парень не совсем понимал, что делать с полученным опытом.
Пока что Дмитрий ощущал разочарование, опустошение и страшную усталость. Парень будто дошел до Мордора с Дианой и Евгением. Но их бы он в жизни не выбрал.
Дмитрия не отпускала мысль, что он предпочел бы пропустить все причуды столь необычного февральского дня. Лучше, если они с Дианой мирно писали работу, а потом разошлись каждый по своим углам. Он вернется к своим непристойным мыслям о Диане, а она — к непристойным действиям с кем-то кроме Дмитрия.
Героем себя Дмитрий, конечно, не считал, а в последние часы им руководило лишь страшное нежелание умирать. Однако парень не мог врать себе, что пустился в эту авантюру под воздействием странного чувства, охватившего в момент, когда Евгений нагло потревожил их с Дианой. Дмитрий увидел в себе некое подобие рыцаря, способного предотвратить похищение дамы сердца. Звонок подруги же показал, что подвиги неизбежны.
Смертельно уставший и в итоге отвергнутый «рыцарь» шагал в туалет, где его ждала случайная незнакомка. А ее расплывчатые намеки тешили самолюбие Дмитрия. Что-то посильнее алкоголя опьянило Дмитрия. И парень добровольно погружался в загадочную пучину.
Но… Может быть не стоит так сразу бросаться в крайность, а просто отдохнуть и поговорить еще раз с Дианой? Расставить все на свои места, когда мысли улягутся и нервы успокоятся. Возможно, он так и сделает.
После того, как узнает, что ждет его в грязном туалете богом забытой пивной.
— Ну привет, я заждалась, — томным голосом проговорила Карина. — Я взяла с собой немножко водки. Но я тебе, пожалуй, не дам. Хочу, чтобы все работало исправно, — проговорила девушка.
Ее рука, скользящая к ширинке, выжигала пламенем животной страсти всю эмоциональную бурю внутри Дмитрия. Этот странный февральский день и не думал сбавлять обороты.
Дмитрий с головой погрузился в дурманящую пучину.
Евгений вырвался на улицу, задыхаясь от тошноты. Трансцендентная февральская жара ударила в лицо, и парень не смог удержать содержимое желудка. Ноги подкосились, и он в последний момент умудрился упасть мимо смердящей лужи.
— Блять, — тяжело выдохнул он, мучаясь от плясок диафрагмы.
Евгений жадно глотал воздух, но он казался токсичнее этанола. Парень перевернулся на спину и устремил слезящиеся глаза к небу. Хвост Психофоры сверкал разноцветным пламенем. Яркие протуберанцы хлестали атмосферу, оставляя на ней жуткие раны, зияющие глубинным космосом. Хотя последние быстро затягивалась, чутье подсказывало, что последствия придут намного позже.
Молодой человек кое-как сел, помогая себе слабой, дрожащей рукой, и прислонился к грязной стене рюмочной.
— Какого хера тебе от меня тогда надо? — спрашивал Евгений у кометы. — Что ты хочешь мне сказать? Я ничего не понимаю! Я ждал всего лишь один намек, а ты обрушила на меня блядское цунами!
Евгений набрал в легкие столько воздуха, сколько мог и пронзительно заорал:
— Блять! Пошла ты!
Сильный приступ тошноты остудил его пыл. Море слюны заполнило рот, но до рвоты так дело и не дошло.
— Тяжелый день? Понимаю, — какой-то незнакомец присел рядом. Прямо в лужу с ранее выблеванным спиртом. Но его это совершенно не волновало.
Мужчина выглядел крайне встревоженным и уставшим. Пот лился с него рекой, но дело было совсем не в жаре: незнакомец сам по себе выглядел крайне болезненно. Бело-серая кожа и проступающие сквозь нее тонкие вены, обострившиеся черты лица. Вероятно, он умирал.
— Ты хотя бы ждал знак, — продолжал он. — А мне ничего не надо было. Мне и так было неплохо. Но сегодня судьба решила мне что-то сказать, — он стал заметнее тяжело дышать. — И я вообще догадываюсь, что именно она хотела сказать. Но зачем настолько жестоко…
— Ты кто такой? — спросил Евгений.
— Я ведь сдох сегодня уже раз шесть, — продолжал незнакомец, игнорируя Евгения. — И еще раз вот-вот умру. Проклятый инфаркт. Не думал, что так больно… — он попытался сделать глубокий вдох, тот дался ему с огромным трудом и через невыносимую боль. — Да… Я умираю. Опять.
— Клево, — закивал Евгений. — Так держать что ли.
От мужчины действительно пахло как-то не так. Евгению несколько раз доводилось встречаться со смертью, и всегда стоял похожий запах. Только сейчас он был куда сильнее, практически осязаемым — будто бы полз по горлу, заполняя легкие. Кажется, незнакомец сказал, что умер уже шесть раз.
Евгений аккуратно повернул болтающуюся голову, стараясь не отрывать ее от стены. Картинка двоилась, но суть улавливалась более-менее. Бледное, еле дышащее тело полулежало на грязном асфальте. Губы незнакомца беззвучно шевелились. Он продолжал что-то рассказывать, но, видно, уже и сам не знал, что говорил. Полузакрытые глаза смотрели в потусторонний мир. Без страха, без сожаления и тоски. Может быть, он действительно переходит черту уже не впервые?
Молодой человек знал, как выглядит умирающий. Знал, как тяжелеет пространство вокруг и как надламываются некие внутренние потоки энергии, заставляющей функционировать биомашину.
— Федорович?! — чей-то силуэт на мгновение задержался над мужчиной. — Боже… Ну ты даешь. Возьми ж ты уже себя в руки!
Что ж. Теперь известно хотя бы отчество.
Нижняя челюсть медленно опустилась, а из горла Федоровича вырвался тихий свист — то, во что превратились его последние слова.
