рай для вампира не только в плане крови.
— Именно, — хохотнул парень, щекоча дыханием ухо. — И такие дамы довольно безжалостны, выбирая тех, кто не просто им понравится, но и чем-то будет полезен. Сотни мужчин, а то и тысячи, готовы отдать за одну ночь абсолютно все, что имеют! Каждый, конечно, надеется покорить холодное сердце свободной красотки чем-то особенным, стать единственным. Но все они обречены.
— Почему? — прошелестела я, не понимая причины такой жестокости.
— Эти дамы точно знают, чего хотят. И они никогда не позволят мужчине владеть ими. Предпочитают командовать сами.
— Неужели нет ни единого шанса влюбиться в достойного мужчину? Может, кто-то из них настойчивостью, заботой и нежностью сумеет однажды завоевать этих хищниц? — внезапно вместо неприязни к вампиршам я испытала сочувствие.
Посмотреть на ситуацию можно с разного ракурса: для Шеридана они бессердечные акулы, но сами они наверняка считают себя несчастными. Шутка ли, жить вечно и никого никогда не любить. Знать, что шанс встретить своего единственного близится к нулю. Новые граждане появлялись редко, и судя по тому, что я уже узнала о параллельном мире, умом они вряд ли блистали, даже несмотря на программу обучения.
— Это только у вас возможно такое, — возразил Шеридан. — Чувства между людьми не всегда возникают сразу, иногда для этого нужно, чтобы прошло какое-то время. Вы можете любить много раз за одну жизнь, легко бросаете и влюбляетесь снова. Мы же вообще не склонны привязываться: даже если связь между вампирами случается — что само по себе чудо, ведь хищники по природе своей одиночки, — за вечность найдется тысяча причин разочароваться. Надо же, какая несправедливость, мы живем бесконечно, но ценим каждый такой момент, а вы обладаете абсурдно короткой жизнью и тратите ее бездарно, не цените то, что имеете, а теряя, бесследно забываете…
— Значит, вампиры вообще не умеют любить? — Неужели все настолько печально, и у меня нет ни единого шанса пробиться к его холодному сердцу? Неужели все, что между нами может быть, это только секс? Никаких чувств, никакой привязанности… только кратковременная физическая связь. Это просто ужасно!
— Я не сказал, что это невозможно, — поправил вампир, так сладко вдыхая мой запах у изгиба шеи, что по всему моему телу прокатилась волна дрожи, наполняя каждую клеточку электричеством. Я совсем не думала о том, что за этим может стоять жажда крови. Выбросив страх из головы, я полностью доверилась вампиру. — Я лишь сказал, что это случается редко, и что вечность слишком длинна, чтобы выдержал какой бы то ни был брак. Но… — добавил он соблазнительным шепотом, — в моем мире есть крепкие супружеские пары. Немного, но есть.
— Тогда не отчаивайся, — подбодрила я, мне не нравилось думать, что у Шеридана нет никакой надежды на счастливое будущее. Я слишком беспокоилась о том, кто не слишком беспокоился обо мне. — Может, жизнь тебя еще удивит, и ты встретишь свою половинку.
— Все может быть… — он со стоном прижал меня к себе, и я задохнулась, когда прохладные пальцы пробрались под тонкий шелк сорочки. Развернулась, чтобы увидеть фосфоресцирующие черные глаза. Два поблескивающих в полутьме зрачка могли напугать кого угодно, особенно неподготовленного. А я уже привыкла. Мне нравилось, что они горят ярче из-за меня.
Я никогда не гасила свет в квартире: по иронии судьбы, живя в одиночестве, боялась темноты и таившихся в ней несуществующих монстров. Как же так вышло, что я впустила сюда вампира? В слабом свете, пробивающемся из прихожей, его лицо казалось диким, свирепым из-за желания.
Но в то же время Шеридан изо всех сил старался обращаться деликатно со мной, держать себя в руках, чтобы не сломать случайно. Выдыхал, сбрасывая напряжение мышц, но хватало его надолго, и пальцы снова впивались в кожу. Не больно, но довольно чувствительно. В пылу страсти бывает и не такое, но если я хотела остаться живой сегодняшней ночью, мне следовало как-то помочь вампиру справиться с собой.
— Ты поэтому так долго не осмеливался приблизиться ко мне? — уточнила я, представляя, что если он пять сотен лет прожил в мире, где нет ни единого способа подступиться к женщине, то ему наверняка было трудно преодолеть этот психологический барьер.
Шеридан снисходительно приподнял уголки губ, будто его позабавило мое наивное умозаключение.
— Не поэтому, — глаза вспыхнули от удовольствия, когда он костяшками нежно провел по моей щеке. — Ты же боялась меня до ужаса, — напомнил он с ироничной ухмылкой. — Каждый раз, когда я касался тебя, ты думала, что я собираюсь воткнуть в тебя клыки. Признай.
— Было дело, — улыбнулась я с легким чувством вины.
— Поэтому я ждал, больше ничего не оставалось. Лучшая тактика поведения в этом случае — терпение.
— То есть… — возмутилась я, потому что Шеридан говорил обо мне, как о диком животном, которое нужно было укротить. Проявлял осторожность, двигался нарочито медленно и вел себя предельно миролюбиво в ожидании, когда завоюет мое доверие, чтобы я больше не воспринимала его как опасность. Чтобы затем?..
Я собиралась высказать ему свое «фи», но он погасил мое недовольство восхитительным поцелуем, спутав все мысли. Губы были напористыми и отнюдь не нежными, но я не жаловалась, потому что страсть вампира вызывала бурный отклик во мне самой. Загораясь от сильных и прохладных прикосновений голодного до близости мужчины, я и сама заражалась его энергией, постепенно теряя связь с реальностью. В такой эйфории мне было совершенно плевать, проснусь я утром живой или нет.
Пользуясь шансом, я и сама исследовала кожу вампира, удивляясь ее необычности и крепости. Шеридан не стал заморачиваться, когда я сказала сакраментальную фразу «как тебе удобно». Видимо, он решил: нет пижамы — нет проблем. И теперь я имела возможность узнать о нем больше. Могучие мускулы, перекатывающиеся под моими ладонями, завораживали и источали опасность. Чтобы мне стало спокойнее, я представила спортивного человека, например, боксера, у которого тоже могла быть такая невероятная сила, но острое чувство угрозы нет-нет да и прорывалось сквозь желание.
Я задохнулась от волны удовольствия, когда Шеридан заставил мою спину прогнуться, прижимаясь всем весом, но испуганно взвизгнула, когда он нетерпеливо дернул ткань сорочки, разрывая ее прямо на мне. Схватился за непослушные бретели, и я нервно остановила его руку.
— Эй, поосторожнее со мной, я не Халк, — предостерегла строго.
— Я знаю, знаю, — болезненно проныл он, но все же отпустил, позволив упасть на подушку. — Ты слишком ранимая. Я не хочу навредить тебе. Но могу, легко. Ты же понимаешь, что я никогда не делал ничего подобного с человеком? И как же нам быть?
Мы уставились друг на
