Действительно, я припомнил кривобокий сосуд, покрытый сетью трещин, занимающий почетное место в одном из шкафов. Не думал, что бывший маг придает такое значение старой битой посудине.
— Ну, что, Марк, сплаваем, посмотрим?
Я покосился на дракона, мирно дремлющего на мелководье.
— А эта зверюга? С нами?
Мажеровский глянул на дракона. Небольшие волны разбиваются о зеленую тушу, словно о риф, не в силах преодолеть такую преграду.
— Нет, Буревест теперь до вечера дремать будет, напрыгался, на радость, Эллины, так что придется отправляться самим. Кроме того, он предпочитает сопровождать хозяйку, — сказал маг, нежно целуя девушку в висок. В ответ Эллина потерлась щекой о плечо Мажеровского и поднялась одним грациозным движением, неуловимо напомнив кошку. Величественно кивнула нам, ветер взъерошил непокорную челку, и девушка пошла вдоль линии прибоя. Шаловливые волны заспешили наперегонки припасть к стройным ножкам, стирая едва заметную цепочку следов. Я невольно залюбовался. Такие девушки даже спотыкаются не смешно.
Нежность густо перемешалась с грустью во взоре Мажеровского, но маг упрямо тряхнул головой, отгоняя нахлынувшие тягостные мысли, и его внимание вернулось ко мне.
— Ну что, Марк, вы решились? В путь? — спросил он, доставая из кармана крохотную фляжку. Сделал глоток, его кадык с усилием дернулся, но Мажеровский справился с непокорной жидкостью и передал фляжку мне. Глотнув эликсиру, я попытался вернуть сосуд хозяину, но тот отмахнулся, мол, оставь себе.
Сплавали. Красота! Коралловые рифы порадовали многоцветием, рыбки деловито снуют, словно клерки в какой-нибудь конторе. Все то же самое. Полная иллюзия активной работы, а на самом деле переливание из пустого в порожнее. Зато стоило появиться толстому директору – зубастой мурене – как деятельные рыбешки вмиг затихли в кораллах. Все как у людей…
Амфору не нашли, хоть Мажеровский и перетряхнул чуть ли не весь песок в акватории. Зато теперь я понимаю, как он добрался до внутреннего круга. С таким-то упорством не мудрено.
Пришлось бывшему магу довольствоваться пригоршней черепков, обросших чем ни попадя. Только наметанный глаз истинного ценителя раритетов смог отличить их от остального мусора. Сложив найденные черепки в сетку, предусмотрительно захваченную Мажеровским, мы двинулись дальше, вдоль рифа, жители которого остались абсолютно равнодушны к нашему присутствию. К слову сказать, плавает Мажеровский будь здоров, только россыпь пузырьков следом стелется. Ему бы в соревнованиях участвовать.
Наперегонки с акулами…
Насобирав мидий и ропанов, мы двинули к берегу. Кораллы остались за спиной, сменившись песчаным дном в рубчик. Важный осьминог, выстрелив в нашу тень чернильным облаком, скользнул в расщелину, недовольный вторжением незваных гостей. Суета осьминога спугнула камбалу размер размером с большую сковородку и такую же плоскую. Взметнулось облако песка, пряча беглянку от наших нескромных взглядов…
На берег мы выбрались тяжело груженые добычей. Черепки и мидии вынес Мажеровский (не доверил ценность), а прочая мелочь, как-то ропаны, давешняя камбала и даже осьминог, упорно норовящий выскользнуть из рук и оставляющий на коже следы от присосок, достались мне.
Кто на что учился …
Глава 15
Первые дни моего пребывания в замке прошли под знаком безмятежности. Море, пляж, чудная погода, к столу кулинарные шедевры Азара…
Жаль только это не та безмятежность, что порождается уверенностью в завтрашнем дне, когда самое большое расстройство приносит тучка, набежавшая на солнце, а мелкие пустяки только вносят толику разнообразия в тихое течение жизни. К сожалению, безмятежность жителей замка сродни безразличию умирающего, уже не ощущающего боли и за одно это благодарного Судьбе…
Во всем замке, пожалуй, только Эллина искренне радуется жизни, потому что любовь Мажеровского окутала её невидимым покрывалом, оберегающим от малейших невзгод. А верный тролль просто живет одним днем, стараясь при этом превратить каждый из них в праздник для хозяев-друзей. Что касается меня, то я, к сожалению, прекрасно осознаю всю призрачность и хрупкость безмятежности в замке. В скором времени предстоит борьба не на жизнь, а на смерть.
Причем я её уже начал. Пока в одиночку…
Я нырял с Мажеровским в глубины моря искать затонувшие много веков назад амфоры. Помогал Эллине дрессировать Буревеста, который, впрочем, упорно игнорировал все мои команды. Пил с Азаром вино, пугая разудалыми песнями ночных призраков…
И каждый день я ускользал от честной компании в горы, чтобы проведать нашего невольного слушателя и добровольного стража. Это вошло в привычку. Я даже сдружился с ним, если так можно выразиться о «любимой мозоли». Но пока это остается для него в тайне.
Ничего, сюрприз будет…
Я не спешил знакомиться с оборотней ближе. Хотелось сначала понять, чем он дышит, о чем думает. Если это наемник, тупо выполняющий приказ, то разговор с ним будет короткий, дело станет только за ценой. Ну, а если это идейный союзник Скорпио, то придется повозиться, перевербовать. Правда, в этом случае и отдача будет на порядок выше. Можно, разумеется, вообще не возиться и просто ликвидировать соглядатая, устроить ему несчастный случай. Он так удобно расположился, что стоит мне чихнуть и Азару придется латать крышу конюшни. Но пока это не входит в мои планы. Не люблю я к крайним мерам прибегать. Они означают, что я расписался в собственном бессилии.
Пришлось попотеть, пока я обнаружил его базу. Осторожный, гад. Следы путает, проверяется, иногда вообще словно в воздухе растворяется. Интересный противник попался, хорошо кепка-невидимка при мне. Она частенько выручает, и как оборотень ни прятался, ни скрывался, я его таки выследил. Логово свое он, как я и думал, расположил в пещере, в той самой, которую Азар Черному монаху приписал и куда, как считает тролль, можно только воспарить. К счастью, это оказалось не совсем верным, и я решил обследовать пещеру.
В один из чудных деньков, когда солнышко, немилосердно припекая, разогнало всех по комнатам на послеобеденный сон, я занялся делом. Любопытно же взглянуть на пристанище таинственного отшельника. Убедившись, что наблюдатель честно бдит на посту, я направился к пещере.
К счастью, «воспарять» не потребовалось, но понадобилось нечто, близкое к этому. Тропа едва заметной стежкой кралась вдоль пропасти, дна которой не видно. Ступать по ней все равно, что идти по мосту, ведущему в рай: одна грешная мысль – и ты в свободном полете. Пару раз я даже не постеснялся на четыре точки опуститься. Камень, выжаренный солнцем, под ногой крошится, вниз срываются небольшие камнепады, вызывая приступы сердцебиения. Но я добрался до цели. Впереди показался темный провал. Вход в пещеру, замаскированный густой занавеской из плюща. И я остановился. У самого входа меня поджидал очередной сюрприз. Трещина метра полтора шириной. Осторожно заглянул в неё, голубая бездна властно поманила к себе, голова закружилась, я невольно отшатнулся, едва не потеряв равновесие, вниз полетели камни. Успел сбиться со счета, пока камень, вывернутый ногой, далеким плюхом известил о своем прибытии. Значит, он благополучно добрался до ручья, протекающего внизу. А я-то уж думал, что трещина бездонна…
