— Сиди дома, — бросаю я Вадиму и вылетаю за дверь.
На душе погано. Меня всю будто вывернули наизнанку. Пока сижу на остановке, снова звонит мобильный. Его звук вызывает оцепенение и ужас. Кто? Это Наташка. Извини, правда, сейчас не могу, давай потом созвонимся. Я сбрасываю её звонок и замечаю непрочитанные сообщения.
От неё же. Что она мне тут прислала? Сфотографированные страницы журнала «Успешная женщина». Да, самое время предаться размышлениям об успехах.
На меня смотрит яркая красивая дама с неприветливым взглядом и недовольно сложенными губами.
Смутное и очень нехорошее чувство поселяется в груди, но я гоню его от себя. Елизавета Куприянова, путь к вершине, гласит заголовок. Я пробегаю текст глазами. Успехи моего мужа заставляют двигаться вперёд. Так, так, так… Елизавета Куприянова приобретает федеральную сеть кофеен «Стартрек». Хорошо, молодец, Елизавета, но мне-то что за дело…
И тут взгляд спотыкается, пробегает вперёд и возвращается на несколько строчек назад. Этот проект она осуществляет совместно со своим супругом, успешным предпринимателем Романом Рыковым. Информация о нём практически отсутствует в открытом доступе, и от интервью нашему изданию он отказался… И как это всё понимать?
.
.
— А я уж думал, опять не придёшь, — встаёт из-за столика Лозман.
Я осматриваюсь, в кафе довольно много людей. Что же, значит можно немного расслабиться. Лёгкая и негромкая ретро музыка, звучащая в кафе, этому способствует.
— Рад тебя видеть.
— Боюсь, что не могу ответить взаимностью, — говорю я, рассматривая его опухшее лицо. Хорошо ему Рыков приложил. Главное не оказаться между ними, если вдруг случится потасовка.
— Злая, злая девочка, — отвечает Лозман. — Смотри, как из-за тебя пострадал. А тебе даже нисколько не жаль.
— Жаль было, что от удара голова ваша не отделилась от туловища. Ну да что уж, теперь. Отлетит ещё когда-нибудь.
— Вот ты сердишься на меня, но всё совсем же не так было, как могло показаться. Я хочу всё объяснить.
— Ой нет, потом в ваших мемуарах прочитаю. Давайте ближе к делу.
Он вздыхает с фальшивой печалью и протягивает мне тонкую картонную папку.
— Ну ладно, к делу, так к делу. Ты кофе будешь?
— Чай с чабрецом.
Я беру папку, с надписью «Дело № 171-3/2007» и открываю. Внутри лежит один листок бумаги.
— И что это?
— Читай.
Мне приносят чайник и чашку. Лозман начинает наливать, но что-то там не льётся и он, открыв крышку, поправляет сетку. Я вдруг понимаю, что очень хочу чаю, и это едва ли не единственная вещь, которая способна доставить мне сейчас радость.
— Дайте ему настояться, не наливайте пока, — говорю я и беру в руки листок.
Это ксерокопия старого рукописного документа. Протокол допроса свидетеля. Мысли скачут, не дают сосредоточиться, тем более, я уже знаю, что там будет, поэтому не читаю, а бегло просматриваю его. Показания Рыкова. Жена вышла из дома, не вернулась, не появлялась.
Собственно, ничего такого, о чём не писалось бы в тех вырезках, что я уже видела.
— И всё?
— Как это «и всё»? Ты что, правда не понимаешь, что тебе грозит опасность поблизости от Рыкова?
— С чего бы? Наливайте чай.
Лозман наливает полную чашку и придвигает мне. Я делаю глоток. Хороший чай…
— Борис Маркович, я конечно особа юная и доверчивая, но не до такой же степени. Вы чего из меня идиотку делаете?
Его глазки вдруг начинают бегать, но он моментально берёт себя в руки.
— Даша, — говорит он, — ты поразмысли как следует.
— Да я размышляю, но никак не могу понять, что вам за выгода во всём этом?
— Выгоды никакой.
— Ах, точно, от чистого сердца.
— Ну да.
— Вот, кстати, заберите, — я вытаскиваю из сумочки «Евгения Онегина» и кладу перед ним на стол.
— Ты что, подарок возвращаешь? Я не возьму.
— Не хочу ничего вашего иметь.
Он качает головой, но, мне кажется, радуется, что Пушкин вернулся к нему.
— Ну, если ты настаиваешь…
— Ага, настаиваю. И ещё настаиваю, чтобы вы мне рассказали, что за хрень вы придумали с этим исчезновением жены. Зачем вы все эти «материалы» собрали. Подделать такое любому школьнику по силам.
— Ты что, не веришь? Это очень опрометчиво. Ты только что посмотрела материалы дела.
— Да даже если и было такое дело, то что этот протокол доказывает? Вы издеваетесь что ли?
— Может, тебе и не доказывает, но я-то знаю, что произошло на самом деле, — он понижает голос. — И даже догадываюсь, где может быть тело…
Я разочарованно вздыхаю. Что за дурацкая комедия.
— Чего вы добиваетесь? Хотите отомстить Рыкову. Как? Чтобы я испугалась ваших вот этих дел липовых и отказалась с ним встречаться или что? Что там в голове у вас? Хотите, чтобы я поверила, что жена исчезла? А это тогда что?
Я кладу перед ним телефон с фотографиями статьи.
— Кто вот эта особа в таком случае?
Лозман озадаченно берёт в руку телефон.
— Не знаю, — пожимает он плечами.
— Серьёзно?
— Абсолютно. А по-твоему должен?
— Там написано, что это жена Рыкова.
Он бросает на меня удивлённый взгляд и возвращается к статье. Прочитав, берёт свой телефон.
— Сейчас посмотрим на сайте журнала, не липа ли. Статья есть, да… хм… Но даму эту я не знаю… Напутали что-то журналисты, наверное.
— Да ладно, сознайтесь, что прокололись, Борис Маркович, ожила убиенная ваша, восстала из ада, судя по манере общаться.
— В смысле?
— Не важно.
— Да нет, Даша, ты сама-то посмотри. Во-первых, возраст. Во сколько она должна была родить, если Арине двадцать один сейчас? Во-вторых, имя. Вот в статье написано Елизавета Куприянова. А это, — стучит он пальцем по протоколу, — Ира Рыкова, жена Романа Рыкова. Понимаешь?
Понимаю ли я это? Хороший вопрос… Наверное, понимаю… А кто же мне тогда звонил, приведение? На меня вдруг наваливается страшная усталость и сонливость и мне больше не хочется думать ни про жену, ни про самого Рыкова, а уж, тем более, про Лозмана. Та Ирина, а это Елизавета. Ну чего же не понять… А в колонках слышится «Битлз», они поют «Вечер трудного дня».
Лозман возвращает мне мобильный. Я беру его и телефон вздрагивает, приняв сообщение. От Рыкова, кончено. «Я закончил. Сейчас подъеду» и что-то там ещё. Я не читаю. Пропадите вы все пропадом…
