а если уж у него это не получилось ни с одной девочкой из нашей группы, то у него нет шансов и с парнем. Не говоря уже о парне, которого он явно ненавидит.
— Не думаю, что он ненавидит тебя.
Он бросает на меня быстрый взгляд.
— Каждый раз, стоит мне оказаться в полутора метрах от тебя, у него такой взгляд, словно хочет выбить из меня все дерьмо.
— Да, но это только потому, что он не знает, что ты занимался двенадцать лет каратэ, чтобы защищаться от своих придурковатых братьев.
— Даже если бы он знал, это не имело бы значения. Он все еще по уши влюблен в тебя, и мне жалко твоего следующего парня, потому что Холт скорее всего убьет его.
Я прислоняюсь к стойке и вздыхаю. Сомневаюсь, что то, что говорит Коннор – правда. Мне кажется, что Холт становится более равнодушным ко мне с каждым днем.
Коннор смеется, я поднимаю взгляд и вижу, что он смотрит на меня.
— Что?
— Ничего.
— Не увиливай, что?
Он пожимает плечами.
— Я просто подумал, что мне стоит как-нибудь поцеловать тебя на глазах Итана, чтобы просто посмотреть, взорвется ли его голова от ярости. Я подозреваю, что так и будет.
Я улыбаюсь и качаю головой
— Да уж. Давай не будем это делать.
Он ставит свое пиво на стойку и опирается руками по обе стороны от меня. Он не такой высокий, как Итан, но мне все же приходится посмотреть наверх, чтобы увидеть его лицо.
— Ты права. Несмотря на мои тренировки по каратэ, я рискую получить от него удачный удар. Было бы лучше, если бы ты сама поцеловала меня. Он никогда не поднимет руку на девушку. Особенно на тебя.
Он пристально смотрит на меня с выражением – Я шучу, но не совсем. Поцелуй меня.
Я избавлена от унизительной необходимости отказать ему, когда возвращается Джек, чтобы пополнить запасы пива.
— Если вдруг вы двое собираетесь обжиматься здесь, просто к сведению – никакого секса на кухонной стойке. Я не хочу, чтобы мой член был где-то, где был твой, если ты понимаешь, о чем я.
Коннор берет чипсы и сальсу.
— Я отнесу это ребятам, — бормочет он, и уходит в гостиную.
Я чувствую, что краснею и мне ненавистно это.
Джек качает головой, откупоривая еще четыре бутылки пива.
— Черт, Тейлор. Тебе мало того, что Холт полностью увяз в твоих узах? Решила еще и беднягу Коннора околдовать? Мальчику и так непросто.
Я сминаю пустую упаковку из-под чипсов и выбрасываю в урну.
— Я никого не околдовываю, Джек. Коннор видит во мне друга. Вот и все.
Он издает короткий смешок.
— Ну да, конечно. А я смотрю порно ради сюжета.
Я знаю, что он прав, но мысли об этом напрягают меня. С тех пор, как мы расстались, Коннор стал одним из самых моих близких друзей, и я люблю его на том же уровне, что и Руби. Но время от времени, он смотрит на меня таким образом, что я вспоминаю, что он хочет большего.
Итан же, с другой стороны, смотрит на меня все реже в последнее время.
Мне стыдно признаться, но я скучаю по его взглядам.
— Так, стоп!
Итан опускает голову и отходит от Коннора. Они работали над этой частью сцены последние сорок пять минут, и нет ни малейшего прогресса.
Они оба раздражены, как и Эрика.
— Это урок для всех присутствующих здесь, — говорит она, вставая и поднимаясь на сцену. — Будут времена, когда вам придется играть сцены с людьми, которые вас не привлекают, но тем не менее вы будете обязаны найти способ справиться с этим. Если у вас природная химия, это великолепно, а если нет, вы должны приучить себя воспроизводить ее.
— Легче сказать, чем сделать, — бормочет Холт.
Эрика игнорирует его.
— Такой тип сцен особенно сложен для мужчин, потому что в них есть гетеросексуальная перестройка, которая подразумевает, что если мужчина – гей, то он ненастоящий мужчина, и позвольте мне сказать, что это абсолютно не так. Это история о гомосексуалах, которые рискуют своей жизнью ради страны. И она написана мужчиной, который прожил это.
Она поворачивается к Холту и Коннору.
— Поэтому вам двоим надо преодолеть, какие бы мачо инстинкты вас ни сдерживали от близости друг с другом, и понять, что иногда вы не можете выбрать, в каком теле будет жить ваша половинка. Любовь – есть любовь. И люди, которым посчастливилось испытать это чувство, должны хвататься за это обеими руками. Эта пьеса именно об этом.
Холт тяжело опускается на одну ногу и потирает затылок. Кажется, он совершенно не понимает, как изобразить это. У Коннора та же проблема.
Эрика подзывает их к себе.
— Могу я посоветовать вам обоим, на минутку закрыть глаза и вспомнить человека, с которым у вас сильная эмоциональная и сексуальная связь? Представьте этого человека у себя в голове. Пусть то, что они заставляют вас чувствовать, ворвется в ваше тело, взбудоражит эмоции, заставит бурлить кровь внутри вас. — Оба парня закрывают глаза и дышат. Их тела немного расслабляются. — Вы чувствуете это?
Они кивают.
— Заострите внимание на этом моменте. Пусть эти хорошие воспоминания наполнят вас.
Я чувствую прикосновение руки на плече, и обернувшись вижу, наклонившегося вперед Джека.
— Прикинь, как было бы странно, если они оба представили тебя? Нет, правда.
Он улыбается и откидывается обратно, а я пытаюсь подавить нахлынувший трепет в животе.
Да уж, это было бы очень странно.
Эрика наставляет парней еще пару минут, потом велит им начать сцену заново.
Итан закрывает глаза и дышит, и когда он открывает их, вся его манера поведения меняется. Выражение лица становится мягче. Тембр голоса становится тише. Произнося слова, он медленно подбирается к Коннору.
— Ты хочешь меня, Тай. Можешь сколько угодно это отрицать. От правды не убежишь. — Он спокоен. Уверен в себе.
Коннор пытается сохранить спокойствие, едва ли сдерживая панику.
— Я отказываюсь это признавать.
— Мне видно это в твоих глазах.
По мере того, как Итан приближается, Коннор пересекает сцену, чтобы увеличить расстояние между ними.
— Мы не какие-то безмозглые животные. Мы контролируем наши действия. Не действия контролируют нас.
Холта это не смущает. Он продолжает свое медленное преследование.
— Можешь убеждать себя в этом, но это не меняет того факта,
