согласится, да. Я всегда хотел быть отцом. И она была бы замечательной матерью. Я бы бросил все это, если бы Слоан попросила меня об этом. Жизнь. Деньги. Что угодно. Единственное, что имеет для меня значение, — это она.
Твою же мать. Я не хотел, чтобы этот допрос прошел именно так.
Я провожу рукой по волосам, тяжело выдыхаю и закрываю глаза. Когда я открываю их, Ставрос смотрит на меня так, словно его смыло за борт в бушующий шторм, а я — спасательный жилет, который кто-то собирается ему бросить.
Которым, по сути, и являюсь.
Стараясь, чтобы это не прозвучало так подавленно, как себя чувствую, я говорю:
— Хорошо, парень. Это твой счастливый день. Давай заключим сделку.
20
СЛОАН
— Подождите-ка, Нэнси. Начните сначала. Напомните, как это называется?
— Дефицит иммуноглобулина А. Сокращенно ДИА. Это генетическое заболевание, передающееся от ваших родителей.
Вдох на счет четыре. Задержите дыхание на счет четыре. Выдох на счет четыре.
— Но я не чувствую себя больной. Если не считать этого дурацкого тромба в мозгу, я чувствую себя прекрасно. У меня прекрасное здоровье. У меня нет никаких симптомов болезни.
— У большинства людей с этим заболеванием нет никаких симптомов.
— Есть ли лекарство?
— Нет.
Отлично. У меня неизлечимая болезнь. По крайней мере, беременность закончилась бы через девять месяцев.
— Так в чем же именно дело?
— ДИА — это антитело, которое является частью вашей иммунной системы. Когда вам этого антитела не хватает, вы более склонны к заражению инфекциями. Это состояние также, по-видимому, играет определенную роль в развитии астмы, аллергии и аутоиммунных расстройств.
Окончательно сбитая с толку, я хмуро смотрю на нее.
— Я не подхватываю инфекций. И у меня нет астмы, аллергии или какого-то аутоиммунного расстройства. Или любого другого расстройства, о котором знаю, за исключением необычной склонности к поеданию капусты.
Нэнси небрежно говорит:
— О, только у каждого четвертого человека с дефицитом ДИА развиваются какие-либо проблемы со здоровьем. Это бессимптомное состояние, которое у большинства не вызывает никаких проблем.
Может быть, я неправильно расслышала. Разве она только что не сказала мне, что у меня неизлечимая болезнь?
— Это не вызывает проблем у большинства людей?
— Правильно.
— Но если это действительно вызовет проблемы, я рассматриваю такие варианты, как… аллергия?
— Возможно, да. Или более частые простуды, что-то в этом роде. И, как и в случае с вашим ложноположительным тестом на беременность, это может повлиять на некоторые анализы крови.
— И это все?
— Именно.
Я повышаю голос.
— Значит, это меня не убьет?
Нэнси в шоке.
— Боже мой, нет.
Раздраженная, я вскидываю руки в воздух.
— Ты могла сказать мне это раньше?
— Простите, я думала, что именно с этого я и начала.
— Нет, Нэнси. Нет, ты этого не сделала. Все, что ты сказала, это «неизлечимо» и «генетическим заболеванием». Я думала, у меня рак!
— У вас нет рака. — Она замолкает. — По крайней мере, в данный момент.
— Ладно, нам действительно нужно поработать над вашими манерами обращения с больными.
— Я просто пытаюсь быть точной с медицинской точки зрения. На данный момент у вас нет рака.
— Но если бы он у меня был диагностирован, то его не вызвал бы ДИА, верно?
— Верно.
Когда я не отвечаю и только сижу, уставившись на нее, Нэнси поворачивается и тихо выходит из комнаты.
Я ложусь на кровать, моя центральная нервная система перегружена. Из-за кровоизлияния в мозг, страха перед беременностью и неумелой подачи Нэнси новостей о ДИА организм бурлит от нахлынувшего адреналина. И все же мне каким-то образом удается заснуть.
Когда просыпаюсь несколько часов спустя, в окна льется солнечный свет, а Деклан сидит в кресле рядом с кроватью. Смотрит на меня со странной, непоколебимой напряженностью.
Зевая, я приподнимаюсь на подушках и, прищурившись, смотрю на него.
— Ты в порядке? — Он издает недоверчивый звук и качает головой. — Что?
— Это ты лежишь на больничной койке и спрашиваешь меня, в порядке ли я.
— Потому что у тебя такое лицо, будто тебе только что сказали, что твоя бабушка умерла. Что случилось?
— Почти самое время для твоей следующей компьютерной томографии.
— Хорошая попытка. Что случилось, Деклан?
Он закрывает глаза и откидывает голову на спинку кресла.
— Все в порядке, девочка.
— Тогда почему ты закрываешься от меня?
— Я не закрываюсь, сижу в трех шагах от тебя.
— Не будь ослом. Ты знаешь, о чем говорю.
Он тяжело вздыхает.
— Я никогда не понимаю, о чем ты говоришь. Все, что я слышу, — это ужасный шум, от которого у меня раскалывается голова.
Встревоженная, я смотрю на него. Хотя он и не признается в этом, знаю, что что-то не так. Он кажется другим. В депрессии. Не такой, как обычно, — вспыльчивый, готовый взорваться человек.
— Как долго ты здесь сидишь?
— Не знаю. Несколько часов.
— Тебе вообще удалось поспать?
— Нет.
— Хочешь поменяться?
Когда Деклан приоткрывает один глаз и вопросительно смотрит на меня, я указываю на кровать.
— Я могу немного посидеть в кресле, если ты хочешь немного отдохнуть.
Он открывает другой глаз и поднимает голову. Теперь меня сверлят два ледяных голубых глаза, смотрящих с пронзительной враждебностью.
Как ни странно, от этого я чувствую себя лучше и улыбаюсь ему.
— Ах, смотрите-ка. Чаровник вернулся. Тяжело ли это — жить со всеми этими разными подлыми личностями в одном теле? Должно быть, там все напряжено. Как в переполненной тюрьме.
— Какого черта ты беспокоишься обо мне? Я — твой похититель.
Кажется, его действительно интересует мой ответ, так что я на мгновение задумываюсь об этом, пока он занят тем, что пытается прожечь мое лицо пристальным взглядом.
— Хм. Это не потому, что ты мне нравишься, потому что мы уже выяснили, что ты мне не нравишься.
Деклан язвительно напоминает мне:
— Это чувство взаимно.
— Вот именно. Как может понравиться кто-то, кто выглядит как верблюд и пахнет отрыгнутой травой? Если только ты не один из тех чудаков, которые увлекаются животными. Ты знаешь. Зоофилов.
Я одариваю его взглядом, который подразумевает, что не оставила бы скотоложство без внимания. Он посылает мне в ответ взгляд, который мог бы расплавить сталь.
— Послушай, если тебе от этого станет легче, давай просто скажем, что я беспокоюсь о тебе, потому что это в моих интересах. Если ты умрешь от сердечного приступа или получишь пулю, или что-то еще, что будет со мной?
Не теряя ни секунды, Деклан кисло говорит:
— Ты, без сомнения, заняла бы мое место. Это было бы нетрудно, учитывая, что ты уже завербовала
