наставником необязательно должен быть я. В сообществе Бродяг есть много тех, кто может помочь тебе найти ответы на занимающие тебя вопросы, и тех, кто поможет тебе обосноваться в здешних местах. Мы умеем находить жилье и работу для вновь прибывших.
Рубезаль был первым, кто не пытался уговорить меня вернуться на Унимак. Вместо этого он предложил мне наставничество, крышу над головой и работу.
С одной стороны, раз он был защитником отверженных, это, так сказать, входило в его обязанности. С другой стороны, такие одолжения обычно не обходились без встречных обязательств. Дающего и принимающего связывали нити. Невидимые, но все же нити.
Что я знала точно, так это то, что изгои находятся под следствием. Я не смогу окончательно к ним присоединиться, ведь они разбили лагерь на тонущем корабле. Но, отвергнув их помощь, я стану очень уязвимой, если не смогу вернуться на Унимак.
Последняя мысль меня потрясла.
Я должна вернуться! Что бы я ни говорила Фаолану, мысль о том, что я никогда не вернусь на родину матери, наполнила меня странной грустью.
Сделав глубокий вдох, я сказала:
— Я не готова здесь обосноваться, но от помощи с магией не откажусь. И я бы предпочла, чтобы помог именно ты, если твое предложение было искренним.
Великан приложил руку к сердцу по старому обычаю фейри — такой жест я видела редко.
— Мои слова были искренними, девушка. Я помогу тебе, с радостью.
Казалось, он говорил серьезно, поэтому я решила рискнуть и задать вопрос, вертевшийся у меня в голове с тех пор, как рухнул Андерхилл:
— Наверное, ты не знаешь, где живет Жрица? Мне бы хотелось кое-что с ней обсудить.
«Обсудить» — очень мягко сказано. Старая карга задолжала мне кое-какие ответы.
Гигант приподнял бровь.
— Жрица приходит и уходит, когда ей заблагорассудится, девушка. Я не встречал никого, кто знал бы, где она сейчас пребывает.
Примерно такого ответа я и ожидала. И я не собиралась прочесывать ради Жрицы все королевство, разыскивая ее наобум — если только она не останется самой последней зацепкой. Я подозревала, что старуха, по своему обыкновению, покажется, когда будет готова.
— Если ты передумаешь и все же решишь присоединиться к нам, милости просим, — снова заговорил Рубезаль. — Мы защищаем своих. Всегда. А еще ты можешь остаться здесь в качестве гостьи, пока не обдумаешь, что делать дальше.
Он как будто искренне стремился помогать фейри-изгоям. И, независимо от того, какие гигант строил планы — потому что у каждого есть планы, — он знал больше, чем любой другой фейри, с которым я до сих пор встречалась. Было бы глупо отмахиваться от его предложений. Похоже, стоило держаться Рубезаля.
Поэтому я так и поступлю.
13
Рубезаль встал, жестом пригласил следовать за ним и повел меня обратно к краю угольной шахты.
— Здесь я должен тебя оставить, девушка. Но не одну.
Он повернул голову и пронзительно свистнул через плечо. Свист, очень похожий на крик ястреба, эхом разнесся над деревьями; казалось, его нес сам ветер.
Я терпеливо ждала. Одно из наставлений, которые преподавали в Андерхилле, заключалось в том, как важно держать рот на замке. Не то чтобы я всегда помнила этот маленький урок, но я старалась.
Мое терпение было вознаграждено. Несколько мгновений спустя некто в камуфляжной одежде вышел из-за деревьев и направился к нам. На бедре он носил не меч, а пистолет, притом приличного размера.
Я напряглась, потянувшись к рукоятям мечей.
— Спокойно, — сказал Рубезаль. — Он со мной.
Поскольку Рубезаль знал человека с пистолетом…
Тут мужчина снял балаклаву — и я замерла.
Спутанные каштановые волосы, острый нос, сломанный по меньшей мере один раз… Щетина на лице была для меня внове, но я знала этого парня — и уставилась на него с разинутым ртом.
— Дрейк? Ты… я имею в виду, ты здесь?!
Конечно, я знала, что он где-то в Треугольнике, но не ожидала встречи с ним.
Во время тренировок в Андерхилле мы почти не общались: его наказали и изгнали всего через несколько месяцев после моего прибытия. Поначалу там тренировалось много детей, но Дрейк запомнился мне благодаря своей красоте. Благодаря красоте и тому, что с ним сделали.
Он нахмурился и покачал головой.
— Я тебя знаю?
Неужели я так сильно изменилась за время обучения? Думаю, в его вопросе заключался ответ на этот вопрос.
— Я Каллик. Мы некоторое время были вместе в Андерхилле до того, как…
Я заставила себя не смотреть на культю его левой руки.
Темно-зеленые глаза скользнули по мне.
— Ты прошла все тренировки.
— С огромным трудом, — кивнула я. — Тысячелистник все время пытался сделать так, чтобы меня выгнали.
Дрейк весь напрягся, но тут Рубезаль потопал ногой.
— Дети, меня ждут другие дела. Дрейк, проследи, чтобы Каллик и ее подруга устроились в доме. В ближайшее время они будут нашими гостьями.
Гигант повернулся и зашагал в лес, ступая с такой силой, что земля затряслась.
Я подняла руку в прощальном жесте.
— Спасибо.
Рубезаль как будто меня не услышал. Другое дело — Дрейк.
— Какого хрена ты здесь делаешь? Если ты закончила обучение, почему не устроилась на работу? Я имею в виду, обычно учатся именно с этой целью, верно?
Я осмотрела его с головы до ног. Мы начинали тренировки ровесниками, но теперь я стала почти на четыре года старше. Судя по его виду, в нем была лишь капля человеческой крови — ее едва хватило, чтобы попасть в Андерхилл, а не в Благой двор.
— Я себя изгнала, — со вздохом сообщила я.
— Ты… — Он несколько раз моргнул, потом покачал головой. — Тут что-то не так. Теперь я тебя вспомнил. Ты с самого начала рьяно взялась за дело. И ты была тощая, без сисек. — Он внезапно ухмыльнулся, сверкнув ослепительно-белыми зубами. — К твоему сведению, я думал, что ты не переживешь и первую неделю обучения.
Он направился к деревьям, и я пристроилась рядом, изо всех сил стараясь не смотреть на обрубок ближайшей ко мне руки.
— Надеяться, что Тысячелистник мертв, будет слишком оптимистично? — спросил Дрейк.
— Я думала, вы с ним друзья? — ответила я вопросом на вопрос. — Я имею в виду — с самого начала все хотели с ним дружить…
Включая вашу покорную слугу, как бы неприятно мне ни было сейчас в этом признаваться.
Дрейк искоса взглянул на меня.
— Да, слишком оптимистично. — Он поднял левую руку. — Это его вина. Он сам украл целебный бальзам и все свалил на меня.
У меня отвисла челюсть.
— Тысячелистник украл…
Черт
