ароматный свежей похлёбки. Михаил подгадал момент, пока охотник молчит, и сам признался:
– Мы не хотели отпускать Зою. Родителей у нас больше нет – Зимы и хвори прибрали их. Надо было не разлучаться, беречь завещанное нам Тепло, но не получилось. Зоя была своевольной, не покорной и… хотя смелой она тоже была – даже слишком.
– Да, смелой была… – задумчиво повторил Серко за крестианцем и тут же поймал на себе зеленоглазый взгляд Веры. Она смотрела так, как будто хотела о чём-то спросить, но конечно же не решилась.
Неожиданно в лесу хлопнул выстрел винтовки – стреляла «Пера», один раз, после чего сразу стихло. Крестианцы вздрогнули, но Серко даже не пошевелился. Боятся было нечего – выстрел всего лишь один. Он спокойно достал деревянные миски и налил каждому горячей похлёбки. Вскоре появилась и Влада. С довольным видом она тащила на плечах молодую косулю – охота оказалась удачной и быстрой. Рядом с хозяйкой семенил гордый Вук – пёс выследил пугливого зверя и был счастлив, что вожак прикончил того с огнём, шумом и громом.
– Коли будем так жрать – мяса не напасёшься, – проворчала сестра, сбрасывая косулю на землю.
– А ты попроси Лешака, может он тебе шишек с муравьями пожалует, – ухмыльнулся Серко, кивая на неказистую по его меркам добычу. – Патрон к «Пера» нынче дороже стоит, чем такая вот мелочь.
– Сколь не велика, а моё, – огрызнулась охотница. – И зверя надобно бить без особых мучений, чтобы Старшие его из Ирия обратно отправили, тогда род звериный в явьем мире не истощится, – она вынула нож и Серко чуть напрягся, но Влада лишь вспорола брюхо косуле и с удовольствием запустила пальцы в тёплую мякоть. Мясо пойдёт в их оскудевший запас, пусть надолго его растянуть не удастся. Серко приправил похлёбку драгоценной солью и придвинул миски в сторону крестианцев:
«Ешьте».
Но люди не прикоснулись. Оторвавшись от своей кровавой работы, Влада подняла настороженный взгляд. Она ждала объяснений – пленники голодны, но нарочно не взяли еду. Серко подумал было, что оседлые испугались отравы, и первым пригубил суп.
«Если известен он как блудник или лиходеец, или идолослужитель – с такими не есть…» – тихо проговорил Михаил.
Навий сын поперхнулся, а Влада угрожающе вытащила из распоротой туши клинок. Взгляд охотницы ничего хорошего не предвещал. Кровь от лица крестианца отхлынула, но от своих слов он не отказался и не позволил сестре и младшему брату взять еду многобожцев.
«Я ведь зарежу…» – поднялась Влада. С кончика лезвия до сих пор стекала густая алая струйка. Глаза Веры расширились, она осторожно взяла брата за руку и зашептала:
«Если обидят – не мсти. Если хулят – молись. Не воздавай злом на зло…» – эти слова будто что-то изменили в парнишке – он насупился, но всё же принял миску с похлёбкой. И только когда старший в семье мужчина попробовал, Вера с Егором потянулись к своему угощению. Наблюдая за тем как они, обжигаясь, едят, Влада подошла к брату и тихо сказала:
«Знаешь, Серко, если кто-нибудь из них не проснётся, так ты не удивляйся…»
Глава 6 Невегласе
Вечерние сумерки настигли охотников и крестианцев возле костра. Никто больше не разговаривал и неуютную тишину заполняло одно гудение ветра. Тепло от огня и общий ужин притупили страх пленников, но крестианцы ни с кем не хотели сдружиться, ведь перед ними было само Навье племя, а хуже язычников, по мнению людей, и вовсе представить нельзя. Серко и Влада в глазах оседлышей выглядели простыми убийцами, живущими по кровавым понятиям.
На секунду Серко задумался, что из этого правда? Взглянув на сестру, которая от нечего делать перекладывала тринадцать ножей, он понял, что людские страхи во многом оправданы. Все так бы и уснули в полном молчании, если бы не любопытство Егорки:
– А правда сказывают, что волколаки в волков превращаться умеют?
За нелепый вопрос он тут же получил затрещину от старшего брата:
– Тебе бы, мелочь полоротая, поменьше говорить, да побольше смекать! – пригрозил Михаил.
– Это истина, отрок, – расплылась в фальшивой улыбке Волчица. Влада взяла нож и показал его острое лезвие мальчику. На заточенной кромке сверкнули багряные блики костра:
– Что такое нож, знаешь?
Егорка кивнул, но в глазах его росла неуверенность.
– Нет, не знаешь. Нож – не просто железка какая-нибудь, которая плоть резать умеет. Нож грань меж мирами прочерчивает, потому для всякого колдовства пригодится. Добрый клинок и в зверя тебе подсобит обернуться, коль надо. Возьми нож, найди в лесу место тайное, воткни остриём двенадцать клинков, да и перепрыгни над ними – не забудь сказать слово верное, и на землю сойдёшь не в человечьем обличии, а в шкуре дикого волка. В таком теле Навь и следит за людьми. А как выследит, возле Тепла нору выроет и набег заготовит – страшный, кровавый, без всякой пощады и милости. Детей малых хватает, родителей бьёт – кого ножом режет, кого клыками грызёт, а кого под земь с собой тащит, чтобы во тьме изгаляться. Крики людские для нас слаще песен.
Влада прервалась и взглянула на Егора так, как будто он сам был добычей:
– А у вашей деревеньки, Навьих нор, часом, нет?
Егорка испуганно заморгал. Влада обожала свои страшные игры: пусть довелось испугать одного несмышлёныша, а всё забава.
