голодали, по исхудавшим лицам Веры и Егорки это было особенно видно.
– Деревенский Старейшина противиться стал, чтобы мы сестру в одиночку искали. В дозор вместе с ней и так ушло двое мужчин, ворота закрыли и никого больше выпускать не хотели. Но как можно жить нам в покое, пока Зоя в чужих краях гибнет?! Сбежали мы, по-тихому утекли! Что только смогли в дорогу собрать – то и взяли. А одежда у каждого из наших такая – старейшина раздаёт, чтобы Зимой не замёрзли…
Серко подумал, что деревне крестианцев вполне могла улыбнуться удача. И раньше люди натыкались на не разграбленные запасы из Тёплого Лета.
– Значит, карту сестра ваша составила, Зоя? Но для чего всей деревне срываться с обжитых мест? Коли вы десять моровых Зим продержались, выходит, Тепло у вас годное и смерть от холодов не страшна.
– Зато лихие люди страшны, да так, что с обжитых мест уходить нам приходится! До Зимы времени мало, новых срубов на голом месте не успеем поставить. Решились выслать дозор из нескольких смелых – они и приметили, куда можно перебраться перед морозами. Да только пропал наш дозор, когда во второй раз в чужие земли отправились. И Зою взяли с собой, она по картам работать умела, да и стреляла отменно – никогда не промахивалась!.. Сама напросилась, ведь не брали её, а она… уговаривала.
На глазах парня выступили слезы, но он быстро размазал их связанными руками. Серко ничего не сказал ему о смерти девушки-снайпера, и спросил о другом:
– Что за места на карте отмечены, знаешь?
Пленник закивал и пока что этого было достаточно. Охотник не стал расспрашивать дальше – он принял решение.
– Не убивайте нас, Христом-Богом молю! – цепляясь за старшего брата, заплакала Вера. Влада услышала эти слова и с презрением ухмыльнулась. Как только они отошли от крестианцев подальше, сестра начала бормотать:
– Чего мыслишь?
– Заигралась ты с ними! – огрызнулся Серко.
– Заигралась? – фальшиво удивилась Волчица. – А мне ведь думалось, что истории про счастье в набегах и про девиц в норе порченных – это всё правда. Или в стае Чертога плохо учат охотиться?
– Мы в набеги не ходим уже двадцать Зим, а ты…
– Ежили волк на охоту не ходит, стал ли он псом с тупыми клыками или ночью тоскует по крови? –спросила Волчица, глядя мимо Серко. Она снова была разочарована братом, снова увидела в нём одну слабость, хотя досадовала не долго. – Что делать теперь с людьми собираешься? Бесполезны они, боятся носа из Тепла высунуть, а всё-таки в мир попёрлись. Давно могли костьми лечь в дороге, как их сестрица паскудная, а всё же к нам в руки попались. Откроешь им правду, про сестру-то? Это ведь она в нас стреляла!
– Пока придержу, – помрачнел брат. Впрочем, Владе было уже всё равно: она охладела к добыче и теперь чужаки её тяготили. – Отпускать их тоже не станем, – продолжил охотник. – Они что-то знают про карту – допросим в дороге, а понадобится, так и до дверей их дойдём.
– Будь моя воля, я б в живых одного парня оставила и пытала его хорошенько. Остальных за собой волочить – токмо бремя ненужное.
– Они семья, Влада. Если б меня убили, а тебя пытать начали, много бы ты рассказала?
– Смотря как пытали… – покосилась Волчица на вбитые в землю колья.
– Да чтоб тебя, гадину! – выругался Серко. Сестра опять начинала выматывать ему душу.
– Ладно, как хочешь – можно и через родичей надавить, – пожала плечами Волчица. – Режь семью и добьёшься, что надобно. Крестианцы нам набрехали с три короба, а правды сказали на скок воробьиный. Как с ними обходиться прикажешь?
– Для начала мы их покормим, – ответил Серко. На удивленный взгляд Влады, он с усмешкой добавил. – Коли у них от голода ноги заплетаться начнут, тогда и правда обузой нам станут.
*************
Особенно Влада «радовалась» тому, что пища для пленников пойдёт из её рюкзака. Проворчав что-то злобное, она подозвала к себе Вука и отправилась в лес. Серко достал нож и подошёл к крестианцам. Не зная, чего ожидать от подземника, оседлые сжались, но он только разрезал верёвки. Люди растирали затёкшие в путах запястья и с опаской следили за каждым движением Навьего сына. Серко тоже приглядывал за ними, а попутно занялся костром. Огонь мог сблизить даже врагов, согревал уставшие в дороге тела и сулил скорую пищу. Когда над трескучим костром закипел котелок, а в воде оказались куски мяса и пряные травы, на душе полегчало. От вида пищи у маленького Егорки заблестели глаза. Но мальчик боялся признаться и что-нибудь попросить. Такая тишина Серко вовсе не радовала и, пока Влады не было рядом, он решил слегка успокоить крестианцев.
«Значит, вас Михаилом, Егоркой и Верой кличут? Моего деда тоже Михаилом зовут, и он правда скиталец. Многое пережил и многое видел: Великий Жар, Лесных Духов за Поясом, Серую Орду и дикарей-самоедов. Тогда и родители мои были молоды, чуть старше вашего. Это правильно, что вы семьёй ходите. Чтобы дорогу одолеть, надо вместе держаться».
Крестианцы осторожно переглядывались между собой. Никто не спешил пускаться в беседы с охотником.
«Хорошо, что вы решили сестру отыскать. Нельзя близким людям расставаться и ссориться. Община, род, племя – не важно, как вы живёте. Если вместе бытуете – то многих сильнее. От разлада в семье одно токмо горе…»
Серко помолчал, чтобы помешать ложкой загустевшее варево. Над костром поплыл
