не уставала повторять.
Они повернули на нужную улицу. Московская ночь сгустилась, словно понимая, что лучше избавить действо от лишних глаз. Где-то там, за облаками, висит проклятая луна, пытаясь пробиться к ним отражёнными солнечными лучами.
– Приехали, – сказала Неля, припарковав джип у соседнего с приютом дома. – Сейчас выйдем, донесём люльку до дверей. Позвоним и уйдём. Отсюда будет видно, что малыша заберут. А там уже и наше время уходить настанет.
Она обернулась к Маргарите. Та, не отвечая, легко раскачивалась с люлькой, что-то бормоча.
– Ты слышишь, Марго?
Маргарита встрепенулась и поймав взгляд подруги, кивнула.
– Пойдём. Я помогу.
Неля осторожно вытащила люльку и поставила её на асфальт. Оглянувшись, она подала Маргарите руки – та двигалась, как марионетка, безвольно. Когда они приблизились к нужной двери, Маргарита встала:
– Я не могу его оставить!
– Ты что? – горячо зашептала Неля. – Осталось только оставить люльку и позвонить в дверь. И у мальчика будет своя жизнь. Как у обычных нормальных людей. Так надо, Марго, мы же договаривались. Давай.
Неля приобняла её.
– Нет!
Маргарита вырвалась из рук Нели.
– Что ты творишь? – уговаривала та. – Все так поступают. Дальше будет только хуже, Марго!
– Нет, – она упрямо мотала головой, схватившись за колыбель. – Никогда.
Маргарита отступила обратно. У неё хватило сил вернуться на лужайку у машины и сесть.
– Тебя, дуру, предупреждали, – грубо говорила Неля, сдерживая слёзы. – Не для нас детей рожать. Не воспитаем, понимаешь?
– Я не могу, нет. Я чувствую, что не отпущу, понимаешь. Он останется со мной.
Она ещё что-то бормотала, вглядываясь в безмятежное личико младенца. «Если бы орал, было бы проще», – с досадой подумала Неля.
– Ну и сиди тут, – махнула она рукой.
Маргарита не ответила, пересев на поребрик. Она раскачивалась всем телом вместе с колыбелью, будто баюкая.
Неля отошла в сторону, доставая телефон. Вокруг приюта было пустынно и прохладно.
– Приезжай, Алекс, – сказала она в телефон. – Она не может оставить его. Да. Бери такси и мчись. Когда нас выкинет обратно, ты хоть присмотришь за мальчиком. А что делать? Думал, в сказку попал? Приезжай. Я не могу уже. Сердце разрывается из-за вас, идиотов!
Неля всхлипнула и пошла обратно к подруге. Маргарита вздрогнула. Неля села рядом, обняв её за плечи.
– Прости меня.
Рита молча кивнула, сдерживая слёзы.
– Алекс приедет, ты уж извини – сообщила Неля. – Пойдём в машину, холодно.
[1] Наутилус «На берегу безымянной реки»
[2] Стихи автора
Я живу в октябре (VI)
Вот уже полгода как мы живём в новой реальности. У меня есть ребёнок. Нет, не так. У нас с Ритой есть ребёнок. И он остаётся с нами. Как это происходит – никто не понимает. Нелька по-прежнему не отходит от Риты. Им пришлось снимать другую квартиру с более подходящими условиями, как сейчас модно определять «чайлд-френдли». Не знаю, насколько хватит героизма у Нельки. Мы с Димкой разговаривали, он беспокоится, что жену месяцами не видит. Я подозреваю, он боится, как бы она не начала его уговаривать тоже завести ребёнка. В конце концов, наш богатырь доказывает, что дети у хомо новусов – это не так ужасно.
Практически, конечно, не всё просто. Рите в первое утро приходится объясняться с мамой – откуда вдруг в квартире появился младенец. Пару раз она выдавала дичайшую ложь про свою подругу, которую бойфренд заставлял сделать аборт, а она втайне родила и вот теперь иногда вынуждена прятать младенца по подругам. Интересно, что Риткина мама на эту пургу вполне соглашалась.
Когда малыш чуть окреп, Рита сменила тактику. Сразу после перемещения посреди ночи вызывала такси и мчалась в отель. Неля нашла ей небольшую гостиницу, где закрывали глаза на отсутствие свидетельства о рождении. В общем, когда Галина Львовна успевала опомниться, дверь за дочерью уже захлопывалась. К вечеру из Казани прилетала Неля, и они втроём переезжали в найденную квартиру. Я не представляю, что бы мы делали без нашей замечательной подруги.
Пашка уверенно сосал мамино молоко, пухлел и вообще был крайне мил. Когда наступал мой день, я тетешкался с ним вволю. Не знаю, что было бы со мной, если бы приходилось каждый день возиться с памперсами, гулять, купать. Наверное, к этому привыкаешь и даже устаёшь – Ритка не даст соврать. Но я видел сына раз в месяц и откровенно кайфовал.
Особенным таинством для нас становилась последняя ночь. Всякий раз был риск, что чудо закончится. Но Рита объясняла мне, что процессом можно управлять.
– Понимаешь, Алекс, я словно удерживаю его одной рукой, пока на нас льётся поток воды. Важно держать, пока поток не закончится. Когда мы приплываем ко мне в сентябрь, малыш рядом со мной. Это физически сложно, иногда я начинаю бояться, что не удержу, но в итоге всё заканчивается благополучно. Павлик – молодец. Как будто знает, что я его не отпущу. Он ни разу не заплакал даже, представляешь?
Я не представлял. Слова Риты превращались в моей голове в картину того, как Фетида окунает Ахиллеса в воды Стикса, держа его за пятку. Тоже, наверное, боялась не удержать. В общем, Риткиным мастерством я восхищался. Происходящее оставалось совершеннейшим фестивалем, в котором искать логику было противопоказано.
Мы пока не думали о том, что будет дальше. Очевидно, что скоро Павлик начнёт ходить, а потом и говорить. Как ему тогда жить? С кем дружить? Как и чему учить его в этой жизни? Про это мне намекали, а иногда напрямую спрашивали друзья. А я отшучивался, переводил разговор на другое. Не думалось про это, никак не думалось.
Когда Пашке стукнуло десять месяцев, произошёл загадочный случай. Рита оставила его спящего в комнате и пошла на кухню готовить чай. Нельки в тот момент, как нарочно, не было – она пораньше уехала в Казань. Как только чай был заварен и подготовлены печеньки, Рита заглянула проверить малыша.
– Его не было в кроватке, – рассказывала она шёпотом.
– Как так?
– Не знаю. Я обыскалась, ну куда он мог деться? Я эту квартиру уже знаю так, что могу жить, не включая свет. Уползать ему некуда – там же прутья.
– А почему ты шепчешь?
– Неля меня убеждала, что мне привиделось, – невпопад ответила Рита. – Ты понимаешь, я уже на балкон выскочила.
