Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
Руслана на коротком поводке, осторожно открыла дверь и, пропустив собаку вперед, последовала за ней, взведя на ружье оба
курка. Пес, неистово лая, немедленно потянул к баньке.
— Не ушел, значит! Вот ведь!
Негодуя, она приблизилась к срубу и, заглянув осторожно за угол, куда
тащила ее собака, увидела вчерашнего визитера, раздетого по пояс, обливаю-щегося водой из кадки. Вся его спина была изрезана уродливыми и страшными
шрамами. Поверхность кожи выглядела как рельефная карта каких-нибудь Анд
или Кордильер. Он повернул голову и широко улыбнулся. Эта улыбка сразу
сбила ее с толку. Не улыбается так плохой человек. Открыто, радостно, тепло!
— Какая красота! Живут же люди!
Чтобы не вдохновлять к разговору, Людмила ничего не ответила. Подумала: «Это мы-то живем?»
— Ты должен был уйти!
— Я расскажу тебе про себя, а ты решишь.
— Я еще вчера все сказала. Убирайся!
— Погоди, — серьезно и резко оборвал ее мужчина. — Я понимаю, что ты
не знаешь меня…
— И знать не хочу!
— По-го-ди!!! Я все равно скажу!
Мужчина быстро накинул рубаху, тихо ругаясь:
— Комары тут как пчелы, — и продолжил торопливо: — Ни родителей, ни
родственников у меня нет. Вырос в детдоме. Воспитывался… хоть и не подходит
это слово к моей ситуации, почти всегда пьяной воспитательницей Анкой. Язык
не поворачивается по отчеству назвать. К нам регулярно — с криками «Бей дет-103
домовских!» — приходила драться местная ребятня. Одному из них я случайно, а
может, даже и не я, в куче разве поймешь, врезал так, что тот разговаривать на
время перестал. В отличие от меня у него отец был. Мент местный. Упаковали
по полной программе в колонию. Папаша проследил, чтобы в самую… где точно
уроют. А я выжил. Вернулся в городок, куда же еще, а мент тот уже начальником
отделения стал. В себя даже не дал придти. На стоянке дальнобойщиков одного
бедолагу из машины выкинули со сломанной шеей. Между собой что-то там не
поделили. Так папаша злопамятный нашел какого-то гада, который якобы меня
с ним видел. Ключи от грузовика, естественно, в моих вещах появились — при
аресте. Закрыли — и попал я в лагерь. Тянул свое, с блатными не конфликтовал.
Пока не заступился за одного хорошего паренька. Себя в нем увидел. Напали
на меня кодлой и выбора не оставили — или я, или… Признаю — да, убил. Одного
из них. Настоящую мразь — садиста, насильника. В общем! Если бы не убежал, кончили бы. Идти мне некуда, помочь некому. Решай!
Он замолчал, спокойно, но с надеждой глядя на женщину.
— Ждешь, что я к тебе сейчас на шею брошусь? В тюрьме таких историй — как в тайге комаров. Не знаю почему, но я тебе верю. Смотришь открыто.
Крест носишь. Хотя это дела не меняет. Жизнь ты загубил и платишь за это!
Итак! Что ты хочешь?
— Владимиром меня зовут, — отозвался мужчина. — Спасибо за прямоту
и за то, что выслушала. Я только в книгах читал, как люди живут, да истории
разные слышал от сидельцев. Вот так, на рассвете не просыпался никогда по
своей воле, без команды.
— Короче!
— Позволь пожить здесь. Окрепну, соберусь с силами и уйду. Я человек
слова. — Мне компаньон не нужен. Сам видишь, справляюсь и не скучно, — ответила Людмила серьезно и твердо.
— Послушай! Я заметил, что банька у тебя совсем рассыпается и крышу
на доме нужно починить. На «хозяина» всю жизнь работал, а так мечталось…
душой. Я умею. Ни лезть с разговорами, ни глаза мозолить не буду. Все, что
хочу — это поймать тишину.
— Хорошо, — сказала наконец Людмила. Оставайся. Я тебе не судья, а
дело сделаешь — в расчете будем. Инструменты в сарае.
Через неделю девушка уже не жалела, что позволила парню остаться. Владимир свое слово держал. Работал с утра до вечера, не навязывался с
разговорами, не мешал. Да и она продолжала жить как раньше: ходила в лес
за ягодами, работала на огороде. Скоро и трапезничать вместе стали. А за за-стольными беседами многое можно о человеке узнать.
104
— Ну, а после работы чего делал, — спрашивала, затаив дыхание, Людмила, подпирая голову обеими ладонями. Ей почему-то не терпелось услышать
все об этом парне с такой закрученной и нелегкой судьбой, дать ему понять, что
кому-то небезразличны его мысли и переживания. Его мечты, его. Подобного
интереса к мужчине она уже давно не испытывала и, поймав себя на этой мысли, даже испугалась. Но Володя сидел перед ней, такой свой, такой по-детски есте-ственный, что все ее беспокойства тут же бесследно растворились в его обаятельной улыбке. Когда Володя улыбался, то открывались пробелы в верхнем
ряду зубов, и это сразу делало его похожим на маленького, трогательного маль-чишку. Он охотно отвечал на вопросы, не сводя при этом глаз с Людиного лица.
— Читал много. Пристрастился. Даже научную литературу — о теории вероятности. Из художественной — Джека Лондона, Дюма, «Золотую цепь» Грина.
По нескольку раз.
— Я Грина тоже люблю. Он про… чувства хорошо пишет.
Володя пожал плечами.
— Не знаю. У нас книжки про любовь вряд ли бы в библиотеке держали. Не положено зэку об этом думать и перевозбуждаться. И так зашкаливает.
Один бывший лепила… Прости. Врач бывший, липовый. Так вот, он писал…
про это. Все зачитывались. Очередь целая была! Его даже на легкие работы
определили, чтобы творчеством мог заниматься и огонек поддерживать. Про-должений ждали. Я тоже, — добавил Владимир, — ждал.
— Ну что, — вставая и тем самым заканчивая разговор, сказала Людмила. — Я сегодня баньку истоплю. Сама. Ты так не сумеешь.
Сначала помылась Людмила. Потом, выходя из двери, позвала Владимира. Комары не давали покоя ни днем, ни ночью — и одета она была в плотную, длинную полотняную робу. Лицо распаренное, румяное, довольное. Кончики
распущенных волос сверкали каплями влаги из-под наброшенного платка.
— Водицы с травами оставила достаточно. Не жалей. Банька не высо-хнет до утра. Так что, спать сегодня будешь в доме. Найду для тебя угол.
Владимир постучал и, подождав чуть-чуть, зашел в дом. Людмила хло-потала у стола, уже аккуратно причесанная, в светлом с голубыми цветами сит-цевом платье неизвестно каких времен. Она была в нем так несказанно хороша, что Володя замер и почему-то покраснел. Наверно, потому что за одну секунду
он смог своим воображением сделать то, на что другому потребовались бы не-торопливые минуты. Губы его онемели, и кончики пальцев задрожали.
— Вот, — просипел он, проглатывая слюну, — помылся.
— Садись сюда, — сказала Людмила, указывая на скамью, поставленную
у небольшого покрытого серой скатертью и заставленного едой стола. Сама
же
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
