Во время болезни отца мама постоянно была с ним рядом. Она всегда умела собраться, не раскисала и делала все ловко, без лишних слов и невероятно самоотверженно. На нее действительно можно было положиться.
Все пережитое на войне и в послевоенные месяцы сыграло свою роль в том, как отец определил свою дальнейшую жизнь. Он сделал свой выбор вполне сознательно, ведь в 48 лет вряд ли возможно руководствоваться только эмоциями. Его жизненный опыт подсказывал, что эта молодая женщина – настоящий друг, светлый и чистый человек, который его искренне любит, их судьба – быть вместе.
Весной 1946 года в доме в Бадене раздался звонок из Москвы – отцу было предложено отправиться в отпуск на воды в Карлсбад. Позднее отец узнал от А. И. Микояна, что Сталин на одном из заседаний бросил реплику: «Анастас, что-то наши полководцы, я слышал, прибаливать стали. Что же ты их не отправишь отдыхать?». Вскоре действительно было принято решение: командующим фронтами предоставили три месяца отдыха, правда, таким длительным отдыхом никто из них, насколько мне известно, не воспользовался.
Путешествие из Вены в Карлсбад осталось в памяти родителей на всю жизнь. Отец сам сел за руль автомобиля. Вдоль дорог, по которым они ехали, вовсю цвели бело-розовыми ароматными шапками фруктовые деревья – родители любовались пейзажами, вспоминали забавные случаи из фронтовой жизни, пели. Весна, Победа, обретенное счастье – все сошлось в тот послевоенный год!
Фотоснимки сохранили память о тех днях. На фото мама уже дама, в стильном костюме с цветком на лацкане, у нее прическа волной, на столе – шляпка с темной лентой. Даже папа впервые сфотографировался в гражданском костюме и галстуке! Впоследствии он носил костюм с удовольствием, а галстуки привозил отовсюду, где бывал в командировках или на отдыхе. На память о том отдыхе осталась еще одна милая фотография: мама примеряет туфли в обувном магазине Карлсбада, а отец, что само по себе уже немыслимо, зная его характер и вообще мужскую нелюбовь к примеркам, терпеливо ожидает рядом. Глядя на фото, я невольно улыбаюсь: мама словно Золушка надевает свою туфельку, ведь впереди у нее – замечательный бал!
Но долгожданный совместный отдых оказался очень недолгим. В Карлсбад позвонил Н. А. Булганин, в то время заместитель министра Вооруженных сил, и передал приказ отцу срочно вылетать в Москву на заседание Высшего военного совета, того самого, на котором Сталин намеревался не то что снять с должности, но даже репрессировать Г. К. Жукова.
Позиция военных, приглашенных на Совет и защищавших Жукова, безусловно сыграла свою роль. Но из Москвы в Вену отец уже не вернулся. Его назначили главнокомандующим Сухопутными войсками и заместителем министра Вооруженных сил СССР.
2 июня 1946 года он пишет маме письмо: «Тонюсенька, милая! Вчера состоялось решение, и меня назначили вместо Жукова. Хозяин предложил остаться в Москве и приступить к работе. В связи с этим тебе, моя детка, нужно тоже прекратить лечение, все собрать, расплатиться и выехать на машине в Баден. Там, в Бадене, погрузить все ценные вещи в самолет и самой вылететь в Москву.
В самолет обязательно возьми мой сейф с документами, чемодан с парадным мундиром, чемодан с гражданскими костюмами и моими кителями, шинель. Много у тебя будет хлопот, но что делать, так нужно. Передай мою благодарность всему медперсоналу, который нас лечил и обслуживал. Я, видимо, в Баден не приеду, а если и прилечу, то заранее тебе позвоню. Ну, моя родная, будь осмотрительна и строга во всем. Соскучился по тебе. Буду ждать тебя с нетерпением.
Целую тебя крепко, твой Ваня».
Товарищ Сталин – честный человек
Меня всегда увлекали рассказы отца о «больших» людях истории, полководцах и правителях. Петр I и Мазепа, Екатерина и Суворов, Наполеон и Кутузов, знаковые фигуры из XX века – Ленин, Сталин, Молотов, Хрущев, Жуков, другие военные и политические знаменитости, их деяния, высказывания и даже связанные с ними исторические анекдоты со временем стали важной частью моей жизни. Я охотно присутствовала, если была такая возможность, на встречах отца, во время интервью, которых у него было предостаточно. Научилась, сама того не подозревая, жить в контексте живой истории – я даже не читала, а слушала ее в исполнении самого лучшего для меня в мире рассказчика, в меру серьезного, в меру ироничного.
Разумеется, в силу возраста мне трудно было в полной мере оценить всю значимость рассказов отца. Думаю, что тогда главным для меня была подлинность, свидетельства реального присутствия героя в тех или иных исторических обстоятельствах, а не пересказ услышанного или прочитанного кем-то, как бы из «вторых» рук. Нить отцовского повествования о делах «давно минувших» вилась причудливо, оно не могло не быть в ряде случаев субъективным, но очарование пережитого всегда подкупало. Мнение отца по-прежнему остается для меня ориентиром: узнавая о новых фактах, документах и доказательствах, я все равно держу в памяти его оценки исторических событий и людей, эту историю творивших.
Сказанное относится и к оценкам такой личности в истории, как Иосиф Сталин. Рассказывая о нем, отец всегда напоминал о необходимости помнить и учитывать время происходивших событий, тот «бульон» истории, ее контекст…
До войны у отца была весьма примечательная личная встреча со Сталиным в 1937 году. В качестве командующего Особым 57-м корпусом Конев, по указанию вождя, был направлен в Монголию для выполнения важной миссии – была поставлена задача не допустить захвата Монгольской народной республики японскими войсками и выхода японцев к границам СССР в районе озера Байкал, сохранить независимость дружественного государства.
Чем запомнилась отцу эта встреча в Кремле? Он рассказывал, что глубокое впечатление на него произвели данные Сталиным аналитические оценки не только военного, но и политического аспекта, происходившего в МНР. Были четко поставлены задачи, которые предстояло решать. Докладывая летом 1938 года на Главном военном совете о результатах своей деятельности в МНР, Конев был удивлен, что Сталин не только услышал и воспринял его доклад о военно-политической ситуации в Монгольской республике, но пытался глубоко вникнуть даже в частные проблемы, скажем, быта комсостава. Он испытывал любопытство по поводу обычаев и нравов монголов, их национальных традиций. Видимо, рассказывал отец убедительно, живо, не скупясь на подробности, и это произвело на Сталина хорошее впечатление.
Нередко официальные встречи имели неофициальное продолжение – обед или ужин на даче Сталина. Отец подтвердил, что быт вождя был скромен и прост, во время трапез еду не разносили – она стояла на большом столе, каждый из присутствовавших подходил к нему и брал еду сам. Нередко во время обеда в более спокойной обстановке затрагивались и обсуждались очень важные проблемы, которые не были решены на официальном заседании. Отец отмечал, что Сталин умеет расположить к себе людей, вызвать их на откровенность. Отец даже употребил применительно к Сталину слово «обаяние».
Еще одна очень важная для отца встреча со Сталиным состоялась в сентябре 1941 года. Обстановка в тот момент была чрезвычайно напряженной, армия отступала, возникла угроза захвата немцами Москвы. Сталин принял решение назначить молодого генерала, который хорошо проявил себя в боях под Смоленском, командующим Западным фронтом. Конева вызвали в Кремль. Спустя годы отец сделал несколько набросков воспоминаний о деталях той встречи. Назначая его на фронт, Сталин не вдавался в детали чисто военного характера, не сказал и о том, какие силы и средства будут приданы фронту, каковы главные задачи Конева как командующего. Возникло ощущение, что в тот момент для Сталина был особенно важен психологический настрой нового комфронта – сможет ли тот выдержать натиск врага, сможет ли выстоять в предстоящем «тайфуне»? В заключении встречи Сталин поинтересовался, как Конев относится к учреждения полководческих орденов – Суворова, Кутузова. Отец ответил, что, разумеется, поддерживает это предложение. Подтекст был понятен: ты сражайся, Конев, воюй на совесть, потом наградим сполна…
