со своей наставницей Любицей, а после и с невыносимой тоской последний год, проведенный в заточении.
Печаль в её голосе болью отозвалась в мужском сердце, и Николас невольно обернулся, позволяя себе дерзость — полюбоваться дивным образом, который давно уже не покидал его мысли.
— Мне так жаль, что всё так произошло.
— Знаешь, несмотря на то, что я впервые за долгое время вышла из дому, жалею лишь об одном, — Ядвига повернула голову в сторону собеседника и виновато поджала губы, — что тебя подвергли столь жестокому наказанию. Из-за меня тебя выгнали из деревни. Из-за меня твой отец отказался…
Но парень резко прервал её, сурово нахмурив брови, вспоминая день, когда его жизнь навсегда изменилась.
— Нет, Ядвига, ты ошибаешься. Нет в том твоей вины. Я сам принял решение. К тому же, с отцом давно отношения не ладились. Уж больно он трудный и упрямый человек. Похуже твоего будет.
— Ты скучаешь по дому?
— Нет, — решительно ответил он и, протянув руку, коснулся бархатистой девичьей щеки, лишенной от усталости румяных красок. — Все это время я тосковал лишь по тебе.
Наконец он смог признаться в том, что тяжёлым грузом лежало на его сердце долгое время.
Молодые люди встретились взглядами и замерли, любуясь и изучая друг друга. Ядвига видела перед собой всё такого же доброго и прекрасного Нико, только уже более сильного и крепкого, а в глазах парня она стала ещё более прекрасной, нежной и ранимой.
— И я скучала, — несмело прошептала дева, заливаясь румянцем от смущения. Она прикрыла глаза, растворяясь в нежном прикосновении крепкой мозолистой руки, всё ещё бережно ласкающей ее лицо. Нико и раньше касался её, поддерживал, утешал, но сейчас всё было иначе. Более Ядвига не могла разглядеть в нем доброго друга, теперь она смотрела на него как на мужчину, преисполненного чувствами и…
Внезапный скрип половиц и звук приближающихся шагов разрушил их умиротворенное единение. Они испуганно отпрянули друг от друга и удручённо направили взоры вдаль, словно не видели ничего и никого, кроме дивной зори.
На пороге появился Веслав, упирая кулаки в бока и недовольно оглядывая сидящих на крыльце детей.
— Что вы тут делаете?
Ядвига ответила, не глядя на отца:
— Дух переводим и воздухом свежим дышим. Устали шибко.
— Заканчивайте ворковать. Старик…кажется, очнулся.
Окрылённые радостным известием, молодые люди поднялись и воротились в избу.
Выхаживали они ослабевшего старика семь дней и ночей. У каждого была своя работа. Ядвига готовила снадобья и занималась лечением, Николас готовил пищу и сменял девушку у лежанки больного, когда её окончательно покидали силы и морил сон, а Веслав колол дрова и приносил из леса дичь да ягоды. На короткое время между мужчинами установился хрупкий мир, и бдительность строгого отца притупилась. Благодаря этому у Ядвиги и Николаса появились редкие моменты, когда они оставались наедине и могли спокойно говорить, не опасаясь того, что их улыбки и взгляды станут причиной отцовского гнева.
Один раз Ядвиге даже было позволено прогуляться по лесу до темноты.
Она брела, задумчиво откидывая камешки из-под ног, и не обратила внимание, что за ней давно кто-то следует. Лишь приглушённый смешок вывел её из задумчивости. Девушка обернулась и увидела сияющего Николаса.
— Что ты тут делаешь?
— Тайком выбрался из дома. Не хотел, чтобы ты в одиночку блуждала незнакомым лесом. Здесь водятся дикие звери. Я волновался, — он резко остановился и, не сводя добрых глаз с девушки, добавил: — Но могу уйти, если ты хотела побыть одна.
Ядвиге было хорошо вдали от людских домов, но и оставаться в одиночестве она не хотела. Вернее, ей хотелось, чтобы только один из всех был сейчас рядом.
— Не уходи! — воскликнула она, опасаясь, что Нико воротится домой. — Побудь со мной.
Мужчина с облегчением вздохнул, не в силах сдержать счастливой улыбки, и подошёл к Ядвиге. Теперь уже молодые люди продолжили путь вместе. Они медленно прогуливались по лесу, всё дальше уходя от дома, не решаясь нарушить робкое молчание. Казалось, что им не нужны были слова. Достаточно было взгляда, наполненного нежностью, чтобы угадать мысли друг друга. Каждый из них понимал, что более не представляет своей жизни порознь. Ядвиге столько хотелось сказать, но решилась она только на бессвязный вопрос.
— Как ты нашел это место? Дорога трудна и запутана. Без сопровождения можно и сбиться с пути.
— Сюда меня привёз отец, а когда я возвращался в деревню, то не думал о дороге.
Ядвига спросила, смущенно опустив глаза:
— И о чём же ты думал?
— Не о чём, а о ком.
— И о ком?
Николас замер на месте и, не сводя влюбленного взгляда с девушки, обнял тёплыми ладонями её лицо.
— О тебе.
Казалось, что весь мир вокруг перестал существовать и никого больше нет, кроме них двоих.
— Я думал о тебе всё это время, и только надежда на новую встречу помогала мне просыпаться на заре и провожать солнце на закате.
Борясь с сомнениями, юноша приблизился к любимой и склонившись осторожно коснулся нежных лепестков алых губ.
На мгновение глаза девушки округлились от удивления, но потом она отдалась чувству, переполняющее трепетное сердце. Закрыла глаза, обвивая мужскую шею руками, и ответила на прикосновение его губ самозабвенным поцелуем.
Наконец случилось то, чего так жаждали два молодых страстных сердца. Чувства, зародившиеся уже давно, вспыхнули в них с новой неистовой силой. Николас сильнее прижимал к себе возлюбленную, ощущая мелкую дрожь, рассыпающуюся в её хрупком прекрасном теле.
Ядвига со всей страстью, которая таилась глубоко в душе всё это время, отдалась ему. Нежный, долгий и такой долгожданный поцелуй объединил их сердца и души навеки.
— Я люблю тебя… — тихо прошептал Николас, нехотя отрываясь от пьянящих губ.
— Нико…
— Нет. Ничего не говори. Я не вынесу отказа.
Ядвига едва скорбно не застонала, когда заглянула в глаза Николаса, в которых плескались неуверенность и тоска.
— Разве не хочешь услышать, что я чувствую к тебе? Ведь… — целительница помедлила, наслаждаясь его смятением, — я люблю тебя.
В эту минуту юноша словно обезумел от счастья. Он подхватил любимую и закружил в воздухе, развивая на ветру длинные огненные локоны. Мир вокруг Ядвиги кружился, а она смеялась, не чувствуя опоры под ногами. Николас же всё не мог поверить, что его чувства взаимны и больше нет необходимости скрывать свою любовь.
— Поставь меня, глупый, на землю.
— Нет. Хочу, чтобы ты повторила, что любишь меня, — он продолжал кружить ее.
— Люблю! Люблю! Люблю! — громко повторяла она, пока не бросилась ему на шею и не подарила свой горячий поцелуй в подтверждение своих
