страхом, гневом, яростью и агрессивными действиями в отношении окружающих…» Дальше — больше: «Нередко, находясь в этом состоянии, человек выкрикивает отдельные слова: „шпион, фашист“ — и короткие фразы, например: „Вы окружены!“». Честно говоря, я заподозрил автора в близком знакомстве с Ключевым.
Милейший, тишайший Ключев как-то вместе с нами был на банкете в Анапе. Прием устроили в нашу честь отцы города. Это была середина 90-х. На сцене еще не до конца перестроенного в ресторан летнего кинотеатра стоял длинный стол, покрытый белой скатертью и сервированный человек на двадцать. За столом сидели местные чиновники с женами и несколько авторитетных мужчин в спортивных костюмах. Один из них сказал, протягивая руку:
— Кто же не любит знаменитую программу с Ильей Олейниковым и Юрием НИКУЛИНЫМ?!
Хотелось поскорее начать трапезу, но все шло как-то вяло, медленно, разговор не клеился, с бутылок водки стекали ледяные капельки, она потела на глазах и просилась наружу — в рюмки. Но никто не пил, видно, ждали, кто скажет первым тост. И Ключев решил всех выручить. Он наполнил рюмку, встал и спросил Илью:
— Илья Львович, вы не возражаете?
Илюха слегка развел руками, кашлянул, покачал головой, мол: «Ну, не знаю, не знаю…»
Он работал с Ключевым давно. А я впервые видел Саню с рюмкой в руках…
Тост Ключева:
— Дорогие друзья! Вы — люди, которым Анапа доверила себя! В ваших руках — ключи не только от города, но и от наших сердец! Но сначала мне бы хотелось сказать о моих товарищах, коллегах и — смею робко надеяться — друзьях. Дорогие Илья Львович и Юрий Николаевич!
Спасибо вам! Спасибо за эту возможность стоять с вами на одной сцене и ощущать, как слава и любовь народа, витая над сценой, нечаянно задевают и меня краешками своих крыльев… Я был ленинградским мальчишкой, когда однажды меня взяли на концерт великого Аркадия Райкина. Вы удивитесь, но я не смеялся! Я был потрясен! Я… плакал.
Я плакал, но это были слезы счастья. Счастья от того чуда, которое творил гений на моих глазах!.. Прошло много лет.
И вот сегодня мне как будто вернули мое детство. Я почувствовал то же, что и тогда, — счастье. Счастье стоять с вами на одной сцене и твердить себе: «Не лажай, Саша! Ведь нечистая нота может отвлечь людей и разрушить то чудо, которое творят на твоих глазах преемники Райкина!» За вас! За ваш великий трагикомический дар, за невозможность представить вас друг без друга! Ура!!!
Ключев медленно и торжественно выпил из хрустальной рюмочки, а Илюха успел тихо сказать:
— Три … два… один… пуск!
Ключев поставил рюмку. Вдруг его сильно качнуло. Он удержался на ногах. Оперся руками о стол. Глаза его налились кровью. За несколько секунд он превратился в хлам пьяного! Он осмотрел всех тяжелым взглядом и закричал.
(Должен извиниться перед читателем, но дальнейший текст потребует от вас некоторого воображения. Я вынужден заменить многоточиями большую часть слов, которыми Ключев одарил гостей. Можете заполнить их в меру своего понимания живого русского языка.)
Продолжение тоста Ключева:
— … а если… какая-то тварь, какая-то… местная морда… сидит… и думает: «Вот, взяли с собой лабуха… чтобы он им за 100 баксов тосты… произносил», то я скажу — пошли вы все на …! В … пошли вы все! И захватите с собой туда своих… жен, свою… челядь, своих бандитов и… отсюда — из моей страны!!! Фашисты! На … пошли все, я сказал!!! Вы окружены!
Ключев схватил скатерть и со всей силы дернул ее на себя. Со стола полетели бутылки, закуски и все содержимое. Женщины завизжали. Огромная белая скатерть накрыла Ключева с головой, и он стоял под ней, как памятник перед торжественным открытием.
Занавес!
Этот гусарский трюк со скатертью Ключев проделывал еще несколько раз, но, к счастью, не в нашем присутствии.
Его жена рассказывала, что когда однажды Ключев вышел из больницы, в которой пролежал больше месяца, он по случаю выздоровления пригласил домой всех своих друзей.
Накрыл стол. Со всеми обнимался-целовался, потом выпил рюмку… ну, дальше вы догадываетесь. Он помянул друзьям, что за время болезни его никто не навестил. Ну, и закончил хрестоматийно, строго по диагнозу: «Фашисты…» — и так далее.
Ключев много снимался у нас в «Городке». Чаще всего в рубрике «Приколы нашего Городка», то есть в скрытой камере. Там он был просто незаменим! Он вызывал доверие у людей. Случайные прохожие легко покупались на его вранье, и розыгрыши с его участием получались не столько смешными, сколько добрыми и трогательными.
У Ключева был старенький «Мерседес», и иногда я просил Саню встретить меня в аэропорту. Как-то зимой я прилетел уставший и измотанный долгой задержкой рейса. Сели в машину. Ключев бросил мне на заднее сиденье плед:
— Юрий Николаевич, прошу прощения, но печка не работает.
— Ладно, — говорю. — Слушай, Ключев, я еле на ногах стою. Довези меня до дома без приключений, и будет тебе счастье. Аккуратно езжай. От гаишников отмазывать не буду. Сил нет.
Проехали полкилометра — останавливает нас лейтенант-гаишник:
— Документики, пожалуйста!
Я сидел на заднем сиденье укутанный в плед, как пленный немец, и узнать меня было невозможно. Гаишник изучил ключевские документы и сказал:
— Нарушаем?
— А что мы нарушаем?
— Вы управляете технически неисправным средством передвижения. У вас стекла внутри салона замерзли так, что вы дорогу не видите. У вас печка работает?
— Увы, — развел руками Ключев.
— Ну, вот… О-о-х… Так, что же мне с вами делать? — спросил гаишник со знакомой всем водителям интонацией.
— Ну, я надеюсь, мы сможем как-то решить вопрос? — сказал Ключев и подмигнул гаишнику.
— А вот это совсем другое дело! — обрадовался лейтенант. Он осмотрелся по сторонам, снял с руки черную перчатку, бросил ее в окошко «Мерседеса» на пассажирское сиденье и выжидающе посмотрел на Ключева. А тот поднес перчатку к лицу, посмотрел на нее и после долгой паузы, театрально закинув голову, крикнул:
— ДУЭЛЬ???!!!
Я ржал после этого двое суток. Так парадоксально, на моих глазах, сиюсекундно рожденной фразы я больше не слышал никогда! Гениально!
Ну вот, пожалуй, и все про Ключева.
То ли в шутку, то ли всерьез, он всегда называл нас по имени-отчеству — Илья Львович и Юрий Николаевич. А мы его всегда только по фамилии — Ключев. Ключев, и все. На самом деле он был Ключевым Александром Константиновичем. Именно так высечено теперь на скромном памятнике на его могиле.
Кино, вино и кимоно
«Сыграть главную роль легко,
