— ...Меня не проведешь. Я не первый год в бизнесе. Мне ли не знать, что такое фиктивная сделка. Только вот, знаешь ли, мне кажется, в одном вышел прокол. Ты уверена, что Альдо будет так уж счастлив, что папа все отдает Джакомо после разговора с тобой? Ты не перестаралась? С неопытными актерами это бывает. Ладно. Не буду мешать. Невесты перед свадьбой ужасно нервные... говорят. Особенно если жених забывает явиться к алтарю.
Вероника ушла, плотно прикрыв за собой дверь. Лу немножко посидела на краю кровати, потом встала, взяла со стола стакан с недопитой минералкой — и с наслаждением запустила им в дверь.
Вечером она не стала спускаться вниз. Не пустила к себе Донателлу. Прямо через дверь сообщила, что у нее очень болит голова и она постарается заснуть.
Альдо так и не появился.
Лу сидела в кресле у открытого окна и мрачно перебирала запутавшиеся обрывки мыслей в голове.
Ему необязательно на ней жениться.
Ей необязательно притворяться влюбленной.
Она не притворяется.
Она влюбилась.
А он ее бросил.
Что значит бросил? У них был контракт, теперь в нем отпала всякая надобность.
А это его трудности. Ей наплевать.
Наплевать. Конечно, наплевать. Но почему так болит сердце? Почему невозможно закрыть глаза? Почему в ушах звучит его голос?
Ты идиотка, Лу Джонс. Ты по собственной глупости встряла в невероятную по своему идиотизму историю, запуталась в ней, испортила себе жизнь, переспав с красавчиком-графом, а теперь тебя ждет еще один день позора — и возвращение в Англию, где тоже, между прочим, придется что-то объяснять.
Слезы текли по щекам, Лу не вытирала их.
12
Донателла Бонавенте готова была силой взломать дверь в спальню Лу, но та открылась неожиданно легко. Донателла влетела в комнату —и застыла на месте.
Элегантное и строгое серое платье, тонкая нитка жемчуга на шее, гладко зачесанные черные волосы. Еще темные круги под глазами, искусанные и припухшие губы, бледные до синевы щеки. Лу Джонс напоминала призрак невесты, но никак не саму невесту.
Донателла откашлялась и пискнула внезапно севшим голосом:
— Я знала, что нельзя оставлять тебя одну этой ночью! Что происходит, скажи на милость?
— Ничего особенного. У меня сегодня свадьба.
— А где платье? Где наша шикарная фата? Где румянец на нежных щечках, черт побери?!
— Донателла, я долго думала...
— Это видно! У нас полчаса времени!
— Погоди. Я решила — это ведь не венчание. Простая формальность в мэрии...
Глаза Донателлы подозрительно заблестели.
— Значит, в мэрии, говоришь...
- Ну да. Мы... с Альдо не сторонники всех этих пышных церемоний, от которых несет пылью веков...
- Понимаю. Все эти глупые голуби, рис в волосах, цветы и подарки...
— Кому-то это нравится, но мы всегда хотели, чтобы церемония была скромной...
- Конечно! Чем скромнее, тем лучше. Жаль, нельзя пойти в джинсах...
— Почему ты злишься?
- Что ты! Тебе показалось. Я просто несколько растерялась. Видишь ли... всецело уважая вашу с Альдо скромность... дело в том, что на церемонию обещала приехать наша троюродная бабушка из Тосканы. Ей уже за девяносто, и она может не понять, что именно происходит - свадьба или отпевание.
— Донателла, я...
- Ради старушки, ну что тебе стоит, а? У нас... гм... такая скромная мэрия, ты ее украсишь белым платьем. А фата отлично и скромно прикроет твое счастливое личико.
— Донателла...
— Лу! Я сейчас тебя убью! Немедленно вытряхивайся из этого савана и изволь соответствовать облику невесты.
В течение следующих пятнадцати минут Лу Джонс была переодета, накрашена и причесана. Единственное, что совершенно не изменилось, так это выражение лица счастливой невесты. Оно было поистине трагическим. Черные глаза горели мрачным и тоскливым огнем.
Лу машинально поправила фату, а потом безжизненным голосом заметила:
— Вероника вчера сказала, что он не придет на свадьбу. Сбежит.
— А ты поверила, да?
— Не знаю. Я больше ничего не знаю.
— Зато я знаю. Это все из-за папы.
— Граф здесь ни при чем...
— Еще как при чем! Ему давно пора отойти от дел.
— Донателла!
— Я его дочь, я ему же добра желаю. Он стал чувствовать себя Господом Богом. Юпитер, скажите на милость. Знаешь, зачем весь этот цирк вчера был?
— Какой цирк?
— С передачей наследства Джакомо, речами об Альдо и разговорах с тобой? Папа вбил себе в голову, что Альдо вознамерился его обмануть. Что ты ненастоящая невеста.
Лу почувствовала, что слезы уже совсем рядом. Близко-близко. Так близко, что только моргнуть - и они хлынут...
— ...А ведь ты ему понравилась, это сразу было видно. Нет же, устроил целое представление. Да про Джакомо уже давным-давно было все известно.
— Как?!
— Так. Только в белой горячке можно передать дела Альдо, хоть на неделю. Он шикарный парень, мой брат, но в бизнесе не понимает вообще ничего. Джакомо понимает и любит это дело, зато Джакомо физически не способен заниматься замком и виноградниками. Альдо на эту роль подходит идеально.
— Но если все знали... Зачем тогда от Альдо потребовали...
— Потому что папа склонен к мелодраматическим эффектам. И в детстве сказок перечитал. А я лично заявляю со всей ответственностью: никакое наследство не могло бы заставить моего брата жениться, если бы он этого не хотел!
— Донателла...
— Все. Поехали. До мэрии минут двадцать, а через четверть часа нас уже ждут.
— Мне надо сказать тебе...
— Потом. Скажешь, когда будешь замужней женщиной.
— Да где он сам?!
Донателла притормозила на секунду и задумчиво посмотрела на сердитую и растерянную Лу.
— Надо полагать, мечется вокруг... хм... мэрии и нервничает. Боится, что проклятие Вероники настигнет его и ты сбежишь у него из-под носа.
— Я не могу...
— Все. Вперед. Страшно, не спорю, но не смертельно. Неужели тебе не интересно, как выглядит семья Бонавенте при полном параде?
А посмотреть было на что! Весь замок Корильяно, все чада и домочадцы, все жители окрестных деревень — наряженные, веселые, с букетами и охапками цветов, с корзинками фруктов — выстроились вдоль дороги, ведущей к мэрии. Лу опустила фату на лицо, чтобы скрыть проклятые слезы. Господи, как же стыдно!
