раму, оживляя дерево высеченной флорой. Поддавшись порыву, я протянула руку, чтобы почувствовать текстуру под пальцами и лично оценить затейливую работу.
— Это с самого начало находилось в вилле. Мужчина, которого ты будешь рисовать, Ренальдо Кардуччи, основатель виноградника, вырезал дверь ещё в 1524 году. Его творчество проявлялось не только в вине, но и в самых разных жанрах. Большинство вещей, что ты увидишь в комнате — его произведения.
Я не могла представить, что может впечатлить по ту сторону двери больше, чем она сама, но куда там. Лео воспринял выражение «никогда не переставать удивлять» как работу.
— Ваша комната, миледи.
Это не комната. Скорее, музей, где всё достойно того, чтобы выставить на всеобщее обозрение. Дверной узор повторялся на кровати с балдахином, шёлковые шторы, ниспадающие с железных карнизов над окнами и балконом, украшали замысловатые рисунки на дамаске и парче. Стены покрывали сливочные оттенки, а акценты из золота поблёскивали на тумбочке и комодах. Комната была исключительно великолепной, как и мужчина, выросший в ней.
— Невероятно. Трудно поверить, что ты тут жил.
— Прошло столько лет. Но это по — прежнему мой дом, — рассмеялся Лео, подходя к бюсту, стоящему на мраморной колонне у окна у стены напротив нас. — А это Ренальдо, твой сосед на следующие несколько дней.
Казалось, что каким — то образом Лео и его отец предстали передо мной в виде бронзовой статуи. Сходство настолько жуткое, что, если говорить откровенно, мысль, что бюст этого мужчины будет жить со мной, вгонял в краску. Я ощущала, как щёки краснеют при одной только мысли об этом. И пожалела, что в последнюю минуту упаковала шёлковую ночную рубашку вместо фланелевой пижамы.
— Ну ладно. Должно быть, всё. Тебе нужна помощь с распаковкой? — Не знаю, почему, но слова Лео прозвучали натянуто и формально для того этапа отношений, на котором, как мне казалось, мы находимся. — Могу я сделать что — нибудь ещё, чтобы помочь тебе устроиться?
— Эй. — Я смело положила руки на новую любимую букву на его теле, понимая, что нужно подавить любую неловкость, которая назревала возникнуть. — Каков план? Я про нас.
Напряжение покинуло тело Лео, плечи опустились.
— Не уверен, что у меня есть план. Но я намереваюсь узнать тебя получше. И рассчитываю делать побольше вот этого.
Обвив рукой мою спину, он притянул меня к груди, прижимая к своему телу. Когда его рот оказался в миллиметрах от моего, я выпалила:
— Кто эта девушка, которую мы поцеловали? Знаешь, я повела себя невероятно нелепо.
— Что?
— Блондинка, что встретила нас. Ты поцеловал её. Я. Уверена, что и Йен тоже.
Глаза Лео округлились.
— Почему вы, ребята, её поцеловали?
— Это вышло случайно. Я не лесбиянка, — выпалила я в качестве последнего штриха. — Почему ты поцеловал её?
Закрыв глаза, Лео сделал долгий, глубокий вдох, который, должно быть, заполнил его легкие до предела и ещё немного, потому что воздух немедленно начал просачиваться через рот в раздраженном вздохе.
— Это София.
— Ох, хорошо. София. — Почему — то этого оказалось достаточно, и я была почти готова с ним переспать, когда он, очевидно, решил, что мне нужно больше информации. Наверное, это хорошее решение. Иногда меня слишком легко задобрить.
— Мы встречались.
Ну, жаль, что он не оставил это при себе.
— И нас связывали обязательства.
— Какие? — Само собой, я понимала, что он имеет в виду, но не смогла сдержать слова, вылетевшие изо рта. Я, правда, надеялась, что он не будет вдаваться в подробности любых связанных с ней вещей и не обратит внимания на те глупости, что я говорю.
— Это было два года назад, после окончания колледжа.
— Ладно. — Я не могла расстраиваться из — за этого. И, откровенно говоря, поцелуй не огорчил. Просто хотелось кое — что прояснить.
— Она наш бухгалтер.
Это похоже на правду. Она наёмный работник. С этим я могу справиться. Меня тоже наняли. Мы тут все — дружелюбные коллеги.
— Кто разорвал помолвку?
— Я.
Не знаю, было ли лучше думать, что это она — инициатор, потому что тогда поцелуй не имел бы никакого значения. Но то, что это сделал Лео, заставило увидеть всю ситуацию с приветствием в совершенно ином свете.
— Ты со всеми девушками так целуешься? Если да, то нужно понизить наш вчерашний поцелуй с отметки потрясающего до приводящего в трепет.
Я обрадовалась, увидев на лице Лео улыбку.
— Честно говоря, это наша первая встреча после того, как мы расстались. Так что нет, обычно я её так не целую. Совести ради добавлю, что это она начала. И такое не в порядке вещей. Не хочу, чтобы ты напрасно волновалась, беспокоиться не о чем.
До этого момента я не переживала, но сказать мне не волноваться — всё равно, что попросить вегетарианца есть поменьше овощей. Такого не будет. Я их не только ела, но ещё и посадила общинный сад, и наступило время сбора урожая, и всё великолепие жарилось на плите в кастрюльке вок на медленном огне. По сути, я перешла в полноценный режим беспокойства.
— Как она отнеслась к разрыву? — спросила я, снедаемая любопытством.
— Она не обрадовалась. Но время пришло.
— Ох, хорошо.
Я соединила пальцы, переплетя в паутину, а взгляд уперся в пол. Лео разъединил мои руки и переместил свои пальцы между моих, своего рода заверение через прикосновение, но это ещё больше ввело в замешательство.
— Послушай. Я не хочу, чтобы ты думала, что, говоря о том, что нам с Софией пришло время расстаться, значит, будто я считаю, что у отношений есть какой — то срок годности. — Я уже упоминала, насколько он красив? Потому что одного пронзительного взгляда этих голубых глаз достаточно для того, чтобы вдохновлять меня месяцами. Он смотрел мне прямо в глаза и произнёс:
— Не в этом дело. Всё было очень запутанно, а я твердо верю, что брак не решает такие проблемы, а просто их укореняет. Если бы мы с Софией стали чем — то долговременным, это не принесло бы ничего хорошего.
— Понимаю. — Я не соврала, и это одна из самых мудрых мыслей, что я слышала от парня двадцати с чем — то лет. Большинство мужчин, наделённых лицом, как у Лео, оказывались прокляты тем, что в их черепушке зияла пустота. Но к Лео это не относилось. У него не только полный набор касаемо внешности,
