Боюсь тебя, — слабо улыбаюсь. — Я увидела тебя с иной стороны, и ты можешь быть чудовищем с камнем вместо сердца.
Перехватывает руку за запястье и прижимает к груди. Стук его сердца отдается вибрацией в ладони.
— Ты хочешь меня вернуть, потому что твое эго уязвлено…
— Это не так, Вита.
— А знаешь что так, Артур? — слабо улыбаюсь. — У меня тоже есть эго, и ты по нему катком прошелся. Я люблю тебя. За такой короткий срок не излечится от чувств к тебе, но… вернуться? Любви недостаточно, важна еще вера и надежда, а их у меня нет. А теперь заклинаю, уходи, Артур.
Прижимается щекой к ладони, закрывает глаза и шепчет:
— По вечерам меня ждет пустой номер в отеле. Я хотел переехать в дом или квартиру, но все это не имеет смысла. У меня не будем дома, семьи без тебя.
— Не говори так.
— Не будет, Вита, — размыкает веки и всматривается в глаза. — Я знаю это. И нет. В тебе есть надежда. Ты ее потеряла рядом со мной, но вновь ее обретаешь. Возможно, поэтому я так рвусь к тебе.
Встает, окидывает взглядом мою маленькую квартиру и вздыхает:
— Я тут почувствовал себя дома.
Приглаживает волосы и шагает к входной двери. Прижимаю ладонь ко рту, чтобы не попросить Артура остаться, и зажмуриваюсь. Закрывает бесшумно дверь, и на столе вибрирует телефон. Татьяна Михайловна прислала контакты некой Ирины, которая ждет меня на встречу в ближайшие дни.
Глава 39. Два сапога - пара
Мне пришлось уволиться с работы. Беготня по инстанциям, найм сотрудников, поиск волонтеров и помещения, которое бы ответило всем санитарным нормам занимали у меня время с утра до глубокой ночи. И это с помощью множества людей, которых припрягла Татьяна Михайловна. Месяц прошел, а я не заметила.
— Я не знаю, что сказать, — слабо улыбаюсь собравшимся в небольшом холле, который утопает в алых розах, что, вероятно, прислал Артур.
После той ночи он больше не появлялся на мои глаза, но я чувствовала его незримое присутствие. Подозреваю, что и он помог решить некоторые вопросы с открытием моего центра. Слишком уж все гладко шло на всех встречах с серьезными дядьками, которые без лишних вопросов ставили печати и подписи. Да и флаг ему в руки. Его упрямство поможет многим людям шагнуть в новую жизнь.
— Мы начинаем благое дело, — оглядываю присутствующих, среди которых стоят два важных пузатых депутата.
Без них не обойтись. Им помощь восторженной женщине для галочки, а для меня поддержка со стороны власти. Все серьезно. Я открываю нечто важное. От волнения и сладкого аромата роз немного мутит. Сглатываю ком тошноты и продолжаю:
— Многие женщины сталкиваются с насилием, нуждой. Им зачастую некуда идти и не у кого просить помощи…
Речь моя сбивчивая, неструктурированная, но мне все равно аплодируют, и мне неловко.
В открытом центре “Надежда” два крыла. В левом — десять жилых комнат. Пять из них для женщин с детьми, остальные — двухместные и трехместные для одиноких. В правом крыле — кабинет психолога, медицинский кабинет, колл-центр горячей линии, небольшая столовая, комната отдыха, игровая для детей и моя крохотная нора у пожарного выхода.
— Поздравляю, — Татьяна Михайловна заключает меня в объятия, — ты большая умничка. А какие цветы, да? — оглядывается. — И кто же это так постарался? — хитро улыбается. — Какой-то отчаянный романтик. И что же он сам не показался?
— Татьяна Михайловна…
— Уверена, стоит там в кустах и смотрит со стороны, — смеется и подмигивает. — Молодец. Пусть стоит и локти кусает.
— Буду надеяться, что цветы прислал кто-нибудь из городской администрации, — вздыхаю и делаю глоток лимонада.
— Вот тот дохлый веник точно оттуда, — показывает на завядший букет лилий у выхода. — Вот его и притащили те два борова.
— Татьяна Михайловна…
— Даже не удосужились его лично вручить, — фыркает и закатывает глаза. — Постояли, сфотографировались и ушли.
— Зато про нас в газете точно напишут и бесплатно. И на первой странице.
— Везде ищешь позитив, — Татьяна Михайловна смеется и приобнимает меня. — Давай, устрой мне экскурсию. Подожди, — достает телефон, — дай я сначала тебя сфотографирую. На фоне цветов. Вот так.
Я не успеваю возмутиться, как Татьяна Михайловна пару раз щелкает меня.
— Красавица.
Хмурится, касается экрана и кому-то, похоже, отправляет снимки. И я знаю кому.
— Татьяна Михайловна… Я против.
— Против чего? — переводит на меня лукавый взгляд и кидает телефон в сумочку. — Я ничего не делала.
— Вы отправили фотографии Артуру?
— Нет, — хлопает ресницами. — Нет, что ты.
Тихая задорная мелодия, и Татьяна Михайловна достает телефон.
— Ой, голосовое… — щурится, глядя в экран, и касается его пальцем.
— Предупреди Виту, что сегодня придут заключать договор из охранного агентства, — от строгого голоса Артура прокатывается по спине слабость.
— А больше ты ничего не хочешь сказать? — Татьяна Михайловна подносит телефон к губам. — И помню я про охрану.
Вздыхаю и устало массирую переносицу. Я же говорила, он приложил руку ко многим вопросам. И да, я уверена, что он пришлет отличных крепких ребят с хорошим опытом, которым не будут страшны неадекватные бывшие мужья и родственники.
— Я уже все ей сказал, — звучит из динамиков мрачный голос Артура. — Мне добавить нечего.
— А повторить не судьба? — зло фыркает в телефон Татьяна Михайловна.
Ждет минуту ответа, не получает его и сердито возвращает смартфон в сумку.
— Какой вредный, а? И ты такая же. Вот уж точно два сапога - пара. Всё, — хватает меня за руку, — показывай, что у тебя тут. Может, я тоже возьму и сбегу сюда от мужа.
Через час Татьяна Михайловна покидает меня. И когда я хочу побеседовать со своими сотрудниками, обсудить дальнейшие планы и узнать поближе молодых и восхищенных волонтеров, я получаю сообщение:
“Я хотел бы быть сейчас рядом с тобой”
— Вита, — меня отвлекает Катя, студентка медицинского. Она одна из волонтеров. — Я могу… Могу сфотографироваться рядом с розами?
— Можешь, почему нет?
Краснеет до кончиков своих маленьких аккуратных ушек:
— Я хочу собрать огромный букет, будто мне кто-то подарил сто одну розу… Но их тут куда больше. Я
