звонкий. Мне захотелось повалить ее на землю.
— Леке, смотри, у тебя тут пятнышко, — сказал Картер, придерживая меня за рубашку, чтобы я не шевелилась. Я опустила взгляд и увидела на своих джинсах темно-серую кляксу.
— Ой, тебе, наверное, стоит попробовать его застирать, — закудахтала Зоуи с напускной заботой.
— Оно не отмоется. — Я отстранилась, и моя рубашка выскользнула из пальцев Картера. — До встречи.
Теперь у меня на джинсах красовалось огромное пятно, и уже одного этого было достаточно для побега. Но больше всего мне хотелось убраться подальше, чтобы спрятать от Картера свое уродство, пока он не успел понять, какую огромную ошибку совершил, начав встречаться со мной.
Следующим утром я встала пораньше и потратила на то, чтобы одеться и собраться, на двадцать минут больше, чем обычно. Я выбрала симпатичную юбку и белую блузку, одержала победу над своими волосами и нанесла на лицо слой косметики. Я представляла, как обрадуется Картер, когда увидит меня. Я, словно диснеевская принцесса, очарую, пленю и обворожу его.
Но в реальности он лишь взглянул на меня и снова опустил глаза в книгу.
— Нет кариеса? — спросил он.
На этот раз я помнила про свою ложь.
— Неа, — ответила я и присела, пытаясь расправить юбку под собой так, чтобы не касаться кожей кирпичей.
— Ты в порядке? — спросил он. — Ты выглядишь как-то…
— Все хорошо, — ответила я и втянула живот.
— Ждешь сегодняшний ужин?
— Ээ… да, проговорила я. Прекрасно, еще одна возможность набрать пару килограммов. Только этого мне и не хватало.
— Ты не против, если я заеду за тобой в семь, а не в восемь? Хотел вернуться домой пораньше, чтобы закончить свою речь.
Точно. Завтра кандидаты в президенты должны произносить свои речи. Значит, сделают собрание в актовом зале. И я буду сидеть на первом ряду, залитая ярким светом ламп. И все будут глядеть на меня.
— Нет, не против, — я покачала головой. Наконец он положил книгу и повернулся ко мне.
— Леке, что случилось? Ты всю неделю какая-то не такая. У твоей сестры все в порядке?
Я приказала себе собраться и улыбнулась ему так широко, как только могла.
— У Кейси все хорошо. И у меня тоже.
— Ладно, — сказал он. — Просто я волнуюсь.
«Из-за чего волнуешься? — хотела спросить я. — Боишься, что вся школа увидит, с какой уродливой толстухой ты встречаешься? И тогда все усомнятся в твоем здравом смысле и ты проиграешь выборы?»
Хотя бы Мисс Нэгеш оценила мои старания. Она окинула меня беглым взглядом и воскликнула:
— О-ля-ля! Что это у нас тут за красотка?
Она заносила в каталог информацию о новом аудиовизуальном оборудовании, а я начала расставлять книги о языках (400-е номера). Мне хотелось хоть как-нибудь отвлечься от мыслей о Картере, и я с головой погрузилась в работу.
— Нам надо очистить полки в комнате с оборудованием, — сказала вдруг мисс Нэгеш, прерывая меня.
Я подняла на нее взгляд и увидела, что она держит в руке старенький контейнер для пленки.
— Мне не хочется выкидывать все эти доисторические диафильмы, но они занимают слишком много места, — пояснила она. — Как тут у тебя дела?
— Я дошла до… — я посмотрела вниз и моргнула.
— Докуда?
— До 540-х.
Она растерянно улыбнулась.
— Не может быть, ты же только что приступила к 400-м.
— Я знаю, но…
Она опустилась на колени и взглянула на полки.
— Ого, — наконец проговорила она. — Ладно, хорошо. Отлично.
Я посмотрела на сотни книг, которые успела расставить.
— Возможно, тебе стоит наводить красоту почаще, — сказала мисс Нэгеш и ушла, унося с собой пленку.
Когда она скрылась из виду, я вернулась к началу секции и пробежалась глазами по каждому номеру на каждой книге.
Они были в идеальном порядке.
* * *
В тот день состоялось внеплановое собрание Солнечного клуба. Я попыталась спрятаться в самый дальний угол, чтобы меня никто не заметил. Я каждой своей клеточкой чувствовала, насколько ужасно выгляжу по сравнению с другими девочками. Во мне росла уверенность, что кто-нибудь поймет, что я смошенничала, и публично обвинит меня в этом. Настоящая Солнечная девочка ни за что не могла быть такой неуклюжей и уродливой.
Какая-то часть меня была убеждена, что всех позвали исключительно для того, чтобы вывести меня на чистую воду.
Что они сделают со мной, когда узнают правду?
Во время Совершенствования я почти не дышала, в ужасе от того, что вот-вот кто-нибудь назовет меня недостаточно солнечной. Когда встала Лидия, и ее взгляд упал на меня, я почувствовала, как холодеют мои руки.
— Если мы хотим состоять в Клубе, то должны помнить, что у нас есть некоторые обязательства, — начала она. — Не только приходить на собрания и пытаться быть лучшей версией себя, но и принимать дары, которыми Аральт хочет нас наградить.
Как будто им нужны были какие-то дары. Стоило мне взглянуть на очередную Солнечную девочку, я снова вспоминала об этом. Все они хорошели с каждым днем, а я казалась себе все уродливее. Я чувствовала себя отверженной. Со стороны Аральта было ужасно нечестно одаривать их красотой и достоинством, а меня оставлять в стороне.
А все из-за того, что я нарушила правила и положила на книгу не ту руку во время клятвы.
На этом собрании нас было уже двенадцать, и я могла поклясться, что, пока говорила Лидия, за мной следили все двадцать два глаза. Я думала, что вот-вот услышу свое имя. Услышу, что я обманщица и самозванка.
Но тут Лидия улыбнулась:
— Я хочу напомнить каждой из вас. Не забывайте: Аральт любит вас. Не только за то, кем вы являетесь, но и за то, кем вы можете стать.
И все. На этом собрание завершилось. Никто не назвал моего имени. Никто не высказал никаких подозрений.
«Они еще не догадались», — подумала я.
Я выскочила из дома так быстро, как только могла. Остановившись у машины, я стала ждать, пока выйдут Меган и Кейси.
— Что случилось, Алексис? — спросила Меган.
— Мне нужно домой, — сказала я, еле сдерживая слезы. — Мы с Картером сегодня ужинаем.
Оказавшись дома, я заперлась в комнате, открыла шкаф с одеждой и стала копошиться в поисках чего-нибудь, что выглядело бы более-менее прилично. Я нашла простое черное платье и надела его. Потом залезла в черные туфли и отправилась в ванную, чтобы причесаться. Собрала волосы в высокий хвост. Накрасила губы красной помадой, а ресницы — тушью.
А потом посмотрела на свое отражение.
Нет. Нет, нет, нет. Все было не так по стольким пунктам, что я даже не могла их перечислить. В просторных
