знаешь, где Беар?
— Нет. Я не разговаривал с ним около недели или около того.
— Ты знаешь о его тайном убежище? То, куда он любил водить девушек?
Глаза Маркуса расширились.
— Он встречался с женщинами, а не с девушками. Не то чтобы он водил их туда. Откуда ты знаешь о его убежище? Он хотел сохранить это в секрете, даже от тебя.
Шок пронзил её тело.
— Он беспокоился, что ты расскажешь остальным членам семьи.
Тяжёлая яма опустилась на дно её живота. Беар не доверял ей. Она откинулась на спинку стула.
— Я бы никогда не предала его.
— Вот что я ему сказал. Это было слабое оправдание. По правде говоря, я думаю, что он не хотел обременять тебя информацией, которую кто-то может искать, — Маркус наклонился вперёд. — Беар знал об опасностях работы, которую он брал, и чувствовал, что выплаты стоили риска. Я знаю, ты не одобряла его работу, но он не был идиотом. Он всё ещё принимал меры предосторожности.
Похоже на Беара.
— Ты знаешь, где его конспиративная квартира?
Маркус покачал головой.
— Нет. Он никогда не говорил мне, — он взглянул на Коула. — Хочешь мой совет?
— Конечно.
— Если у него действительно проблемы, достаточно серьёзные, чтобы заставить его бежать в свой безопасный дом, оставьте его там. Он появится, когда будет готов. Ты же не хочешь навлечь беду на его дверь.
Его взгляд снова метнулся к Лорду Теней.
«Тонко, Маркус. Очень тонко».
Коул хмыкнул и шагнул вперёд.
Воздух замерцал, когда Маркус встал и притянул к себе силу. Свет в комнате снова потускнел, когда тени сгустились вокруг Коула. Рейвен вскочила со своего места. Её кожа отлипла от пластика. Тыльная сторона бёдер болела после того, как их оторвали от пластикового стула.
Сделав один шаг, она встала между двумя мужчинами.
— Не надо.
Маркус проворчал.
Коул нахмурился.
Освещение и воздух пришли в норму.
— Мы сами найдём, — Рейвен схватила Коула за руку и потащила к двери. — Спасибо за помощь, Маркус. Было приятно снова тебя увидеть.
— Это было слишком давно, — Маркус сжал кулаки. — Я хотел бы, чтобы это было при других обстоятельствах.
— Я тоже.
Она вытолкала Коула за дверь и оставила Маркуса в кабинете. Они быстро вышли из мастерской, не сказав ни слова. Жар летнего дня ударил ей в лицо.
— Как давно лучший друг твоего брата влюблён в тебя? — спросил Коул, когда они шли к Жан-Клоду.
Рейвен споткнулась.
— Маркус? Нет, он не влюблён в меня. Не в этом смысле.
— Мне так не показалось.
Рейвен вздохнула.
— Он думает обо мне как о сестре. Младшая сестра, хотя на самом деле я старше его на три месяца.
И два дня, но кто считает?
— То, что я видел, не было братской любовью.
Он распахнул дверцу со стороны пассажира. Она заскрипела. Громко.
— Мы можем не говорить об этом? Чувства Маркуса не имеют отношения к этому делу.
— Щекотливая тема?
— Неудобная тема.
Рейвен запрыгнула на водительское сиденье и глубоко вздохнула. Горячее сиденье обожгло ей ноги. Она закрыла дверь и завела машину. С таким же успехом она может сейчас отправиться в дом своих родителей и выяснить, что нужно Майку. Жан-Клод неодобрительно закряхтел.
Коул наклонился, чтобы заговорить через открытую дверь.
— Почему?
— Он лучший друг моего брата-близнеца. Мы выросли вместе. Он как член семьи.
— Как давно ты в него влюблена?
Коул скользнул на пассажирское сиденье, отчего салон её маленькой машины в одно мгновение показался меньше. Он рывком закрыл дверь и повернулся к ней.
— Ты всё ещё любишь его?
— Что? Нет.
По крайней мере, больше нет. Этот корабль отплыл давным-давно.
Коул нахмурился, его взгляд был полон невысказанной критики.
Рейвен яростно опустила окно. Они отсутствовали недолго, но Жан-Клоду всё же удалось превратиться в сауну.
— Ладно. Возможно, у меня было небольшое увлечение им, когда мы учились в старшей школе. Это было очень давно.
Коул приподнял тёмную бровь и ждал, ничего не говоря.
Её грудь опустилась, сжимая лёгкие.
— Однажды мы поцеловались на вечеринке в выходные. Вот и всё. Я думала, что у нас будет что-то общее, но к тому времени, как наступил понедельник, я пришла в школу и узнала, что он встречается с Мэнди Пеннер.
— Кто такая Мэнди Пеннер?
— Моя соперница практически во всём. Это задело, но я справилась с этим.
И она действительно справилась, но горький укол ревности всё равно пронзил её, когда она подумала об этом. Она действительно ненавидела Мэнди Пеннер. Напряжение в её груди ослабло, оставив после себя резкое жжение.
— Очевидно, он этого не сделал.
Рейвен оглянулась через плечо и проверила зеркала, чтобы убедиться, что полоса свободна, повернула руль и нажала на газ. Жан-Клод застонал и лязгнул, но сделал, как она приказала.
— Это долгий срок, чтобы нести факел для кого-то.
— Нести факел? — он наклонил голову.
— Да, ты знаешь…
— Нет. Нет, я не знаю.
— Испытывать чувства к кому-то, с кем ты не вместе.
— Я понимаю.
— Кроме того, у него было два синяка под глазами, и он хромал всю неделю после вечеринки.
— Ты?
Рейвен рассмеялась.
— Нет. Я не самый задиристый в семье человек. Есть Беар. Я думаю, что мой брат узнал о нашем моменте, и они поссорились из-за этого. Какие бы чувства мы ни испытывали друг к другу, мы оба отпустили это. Беар значит для нас больше, чем мы друг для друга.
Коул хмыкнул.
— Что?
— Твой брат кажется эгоистичным придурком.
У неё перехватило горло, и в животе образовалась тяжёлая яма. Она пару раз сглотнула, прежде чем заговорить.
— Моя лучшая подруга вчера назвала его примерно так же.
— И?
Рейвен пожала плечами.
— И я это понимаю. Я понимаю, как вы оба пришли к такому выводу, но я не думаю, что он придурок или ублюдок. Он мой брат.
Оглядываясь назад, я думаю, что Беар, вероятно, оказал им всем услугу. Они были слишком молоды. Если бы Рейвен и Маркус встречались в старшей школе, у них, вероятно, был бы беспорядочный, болезненный разрыв, который разрушил бы дружбу Маркуса с Рейвен и с Беаром.
— Если бы он любил тебя хотя бы наполовину так сильно, как ты, очевидно, любишь его, он бы тоже заботился о твоём счастье, — сказал Коул.
Впереди зажёгся красный свет. Она нажала на тормоз и посмотрела на Коула.
— Ты выступаешь за связь Рейвен-Маркус? Нашу пару звали бы Марвен или Рейвус. Это было бы впечатляюще.
— Имя вашей пары? — он покачал головой. — Нет. Но твоему брату не следовало вмешиваться.
— Итак, ты говоришь, что был бы в
