Книга Ноль эмоций - Екатерина Осянина

Он укоризненно покачал головой и поморщился.

— Что ты будешь с ними делать?

Я пожала плечами и растянулась вдоль земляной стенки, сунув руки за голову и закрывая глаза.

— Вряд ли они заявят о пропаже.

— Но будут искать! — Костя повернулся ко мне.

— Найдут?

— Нас-то? Вряд ли… — он опять отвернулся, сгорбился, глядя на свечу.

— Нам пригодятся эти деньги?

Он медленно повернулся ко мне, взгляд его снова стал каким-то колючим:

— Нам? Тебе решать. У меня хватает своих. Но я бы тебе порекомендовал их припрятать и не трогать до поры-до времени. Моих средств хватит, чтобы обеспечить нам обоим безопасность.

Я вздохнула.

— Ладно, посмотрим.

Он не спешил уходить из землянки, хотя казалось, что больше нет причин оставаться здесь, под землей, в глухом лесу. Но он, казалось, был не уверен, что сбил преследователей со следа. Я пыталась его расспросить о том, кто, по его соображениям, шел по следу, и кто послал за нами охотников. Но он отмалчивался с мрачным видом, и я догадывалась, что соображения на этот счет у него имеются, так же, как и сомнения.

Я подолгу сидела в одиночестве возле входа в логово, где, словно раненый зверь, зализывающий свои раны, отлеживался Константин. Выглядел он теперь совсем не так презентабельно, когда явился за мной в больницу: холеный, самоуверенный, полный сил мужчина, приковывающий дамские взгляды своей подчеркнутой брутальностью. Теперь он напоминал бездомную дворняжку с драными боками, в колтунах, отощавшую и одолеваемую блохами, и вызывал скорее жалость. Думаю, и я производила не лучшее впечатление.

Жить под землей было, мягко говоря, не очень удобно. Это, конечно, было лучше, чем спать вовсе под открытым небом. Землянка хотя бы защищала от дождя и утренней сырости. Даже в самый сильный дождь с бревенчатого потолка не капало. Лужицы скапливались только в «прихожей», но и они быстро впитывались в землю. Правда, выбирались из-под земли мы с каждым разом все грязнее и грязнее.

Я не выказывала нетерпения, хотя мне с каждым днем все больше хотелось покинуть это место. Костя же, напротив, становился все более апатичным и вялым, и казалось, утратил желание куда-либо двигаться. Мне с рудом удавалось выгнать его из берлоги, чтобы поставить ловушку-давилку на какого-нибудь мелкого зверя, а потом сходить проверить ее. Рыба, признаться, мне уже изрядно поднадоела, и мы прибрали сеть до поры-до времени.

Почти все остальное время, когда дела не заставляли его двигаться, он валялся на топчане в полной темноте, не зажигая свечей, и то ли спал, то ли размышлял.

Я бродила по отмели возле берега озера, где раньше была сеть, когда до моих ушей донеслись звуки выстрелов, прокатившиеся эхом над водной гладью. Я замерла, стоя, как цапля, в воде, и попыталась определить источник звука. Выстрелы повторились, но сосчитать, сколько их было, мне не удалось из-за многократного эха. Потом, после небольшой паузы, застрекотала автоматная очередь, потом еще одна, и снова одиночные выстрелы. Звуки шли очень издалека.

Я со всех ног помчалась к землянке, прихватив на бегу пустой котелок и свои штаны.

Костя уже стоял возле входа в землянку, настороженный и с пистолетом в руках. Я резко затормозила, опасаясь, что он опять наставит на меня свою пушку, но он, обернувшись в мою сторону и подобравшись, просто ждал, когда я подойду к нему вплотную.

— Что-то видела? — тихо спросил он, как будто нас могли услышать неподалеку.

Я помотала головой.

— Как думаешь, это из той деревни? — я качнула головой в сторону разоренного тайника.

Он поджал губы и сощурил глаза. Это, скорее всего, означало, что он не был уверен.

Пока мы стояли и прислушивались, не повторятся ли выстрелы, до нас донесся запах гари. И это не была гарь из нашей землянки, поскольку мы не разводили в ней огня. Ветер донес ее с той же стороны, откуда раздавались выстрелы. Костя нырнул в землянку и выволок оттуда свой рюкзак. Я хотела было броситься за своим, но он остановил меня:

— Оставь здесь. Тут они сохраннее.

— А пожар?

— Землянка не пострадает.

Я обошла его и залезла в землянку. Зажгла свечу. Поглубже запихала свой рюкзак с пачками денег под топчан, приподняв доски и бревнышки, а потом накрыв их ветошью. Собрала свои оставшиеся вещи в охапку, не желая с ними расставаться (кто знает, сколько еще нам придется шляться по лесам?), погасила свечу и вылезла наружу, снова прикрыв за собой деревянную заслонку. Пока я запихивала в Костин рюкзак свои пожитки и надевала ботинки, отряхивая с мокрых после озера ног песок и травинки, он беспокойно ходил вокруг меня, поторапливая. Запах дыма усилился, и мы по ветру пытались определить, откуда он идет.

Когда я встала рядом с ним и заглянула ему в лицо, давая понять, что я готова следовать за ним, он снова напоминал того деятельного и энергичного мужчину, который был готов не только убегать, но и бороться.

Первым делом мы направились к той деревне, несмотря на то что по мере приближения к ней дым усиливался, ветер нес его в нашу сторону, и велика была опасность, что движемся мы навстречу лесному пожару.

Деревня выгорела почти вся. Трудно сказать, откуда начался пожар, но сгорел и тот дом, где был Костин тайник, и тот, где оставили свою добычу пришлые инкассаторы. Судя то тому, что трава и кусты между домами не везде сгорели, я предположила, что огонь распространялся не сам. Дома, скорее всего, поджигали специально, один за другим.

Я поделилась своими соображениями со своим спутником, который распластался на земле ничком и, положив подбородок на руки, жевал травинку, пристально глядя на то, что осталось от деревни, где когда-то жил его прадед. Он молча покосился на меня в задумчивости, оценивая резонность моих суждений, потом снова уставился на пепелище.

Мы долго, не двигаясь, лежали на том самом пригорочке, где был мой наблюдательный пункт, стараясь увидеть, не следит ли за пожаром еще кто-нибудь. Вокруг все было тихо. Ни людей, ни машин. Прошло несколько часов, прежде чем Константин, наконец, зашевелился.

Дав мне знак оставаться на месте, он тихонько поднялся и, пригибаясь, стараясь не шуметь, двинулся в обход пожарища. Его не было довольно долго, и я, как ни всматривалась, не сумела различить ни единого движения ни в самой деревне, ни вокруг нее.

Я довольно долго лежала не шевелясь, разглядывая снующих передо мной муравьев, когда, наконец, рядом со мной опустился на траву Костя. Шагов его я не слышала, поэтому хмыкнула. Мужчина, довольный произведенным эффектом, улыбнулся и сообщил:

— Вокруг деревни никого. Свежие следы автомобильных шин. В прошлый раз они тоже в эту сторону уехали? — он указал рукой, и я подтвердила, что да, в ту.

— А в деревню не заглядывал?

— Нет, там еще слишком жарко.