Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
пастеровскую систему. Причем, чтобы пройти тестирование, нужно было явиться в центр переливания крови. Начался бег наперегонки с вирусом, вот только бег этот был медленным и мучительным. Позже выяснилось, что каждый месяц заражалось по десять гемофиликов, пока управленцы не могли решить, какие тесты при каких обстоятельствах и по какой цене использовать. Реальная цена не уплачена до сих пор.
Донорство крови «по-французски» по своей сути не было безупречно чистым, как утверждалось. Заражения французскими препаратами при гемотрансфузии фиксировались во Франции с 1983 года. CNTS оценил объемы зараженных фракционированных препаратов крови и в своем докладе обратил внимание консультативной комиссии на результаты, однако та не отреагировала должным образом. Тогда CNTS стал призывать к большей бдительности при сборе биоматериала, к тому, чтобы не допускать к донации людей из групп риска и приостановить импорт фракций крови.
Потом вышло распоряжение Генерального управления здравоохранения, предписывающее прекратить сбор крови у представителей групп риска, в частности у заключенных и гомосексуалов. Но это распоряжение выполнялось частично или даже не выполнялось совсем — сказывалось давление со стороны прессы: сразу после появления документа ежедневная парижская газета Libération опубликовала статью под заголовком «Геи: нежелательная группа крови?» (июнь, 1983 г.). Хуже того, в январе 1984 года органы управления пенитенциарной системы приняли решение увеличить сбор донорской крови в тюрьмах. В марте того же года стало ясно, что вирус может содержаться почти во всех французских концентратах, а ошеломляющее количество больных гемофилией заражено ВИЧ!
Тем не менее процесс инфицирования продолжился. Управление здравоохранением заказывало исследования ситуации, однако поручало их заинтересованной организации, то есть CNTS, а не сторонним, независимым, экспертам. Немаловажную роль здесь играла Национальная компания переливания крови (SNTS), так как ее президент на законных основаниях возглавлял Консультативный совет переливания крови, услугами которого пользовалось министерство. SNTS занималась теоретическими вопросами, тогда как практические были в ведении Ассоциации развития гемотрансфузии (ADTS), которая объединяла трансфузиологов и не консультировала никакие инстанции. Ассоциация выпускала бюллетень Gazette de la Transfusion. Это была скорее дискуссионная площадка, нежели настоящая газета с редакционным советом: в бюллетень по большей части попадали не научные статьи, а заметки, написанные под влиянием эмоций. Они вполне могли внести свой вклад в распространение неверной информации.
Пациентов с гемофилией, как правило, вели врачи, принадлежащие Французскому гематологическому обществу, так что особого влияния на инстанции, связанные с переливанием крови, они не имели. Эти практикующие специалисты в области гемофилии постоянно призывали использовать прогретые фракции крови, но CNTS, который, напомним, был производителем и импортером, их неоднократные просьбы не принял во внимание. Смущало и то, что коагулирующие фракции крови с точки зрения права относили к трансфузиологии, тогда как на общеевропейском уровне они считались лекарствами и подпадали под законы и регламенты, отличные от тех, что были установлены в отношении продуктов крови.
Следующий 1985 год принес новые метания и нерешительность на политическом и управленческом уровнях, что только добавило сумбура. Именно тогда решили пустить в оборот запасы продуктов крови, имеющих высокую степень опасности, исключив из списка потребителей детей, у которых гемофилию диагностировали недавно. В то же время страховые компании прекратили возмещать расходы на непрогретые фракции крови, применение которых нужно было бы вообще запретить. Напомним, что компания Travenol-Hyland еще в 1983 году отозвала все свои партии препаратов, которые вызывали сомнение, и внедрила политику безопасного сбора донорской крови. Кстати, профессор Люк Монтанье подтверждал, что все без исключения молодые французские пациенты, которые начали получать Hemophil-T, препарат этой компании, не ранее 1982 года, имеют отрицательные тесты на ВИЧ.
Вмешательство прессы
Диалог между участниками дела о зараженной крови сошел на нет, когда в него вмешалась третья сторона — пресса. Не станем огульно осуждать все средства массовой информации, поскольку расследование журналистки с медицинским образованием Анн-Мари Кастре, опубликованное в 1991 году в еженедельнике L’Événement du jeudi, а годом позже изданное отдельной книгой{19}, оказалось весьма достойным. При этом можно только сожалеть, что некоторых пострадавших и их родителей журналисты использовали в своих целях: людей, чьи эмоции зашкаливали, ничего не стоило раскрутить на интервью, которое шло во вред им самим, а не только представителю медицинского сообщества, выбранному на тот момент мишенью нападок (очередь государственных органов здравоохранения подойдет позже).
Наладить нормальные отношения между сторонами конфликта становилось невозможно. Профессор Жан-Пьер Аллен очень хорошо отразил это в своей книге, опубликованной в 1993 году{20}. Отношения между медиками и прессой вот уже полвека остаются неоднозначными. Некоторые медицинские журналисты, невзирая на свои ученые звания, поверхностно освещали дело о зараженной крови, а газеты и журналы их в этом поддерживали, оплачивая им подчас еженедельные колонки.
Правда и то, что издательства обхаживали даже влиятельных персон из области медицины, и те стряпали книжки, которые не шли на пользу их репутации. Жан Бернар, предшественник Жака Рюфье в Фонде переливания крови, самый авторитетный специалист в сфере гематологии, в том числе в практической трансфузиологии, всегда был прозорлив, но в тот момент, похоже, ему не хватило проницательности. Вообще медики и трансфузиологи, как мы видим по Gazette de la Transfusion, нередко грешили журналистскими статейками. Прессу также использовали, и очень часто, зараженные гемофилики или их адвокаты. Ее же привлекали для своей защиты политики и представители органов здравоохранения, особенно когда против них начинали выдвигать обвинения. Все это влияло на судебное разбирательство.
Можно ли было отстаивать свою правоту, не привлекая третью сторону, не используя медийные или политические инструменты? Если почитать свидетельства разных истцов, пациентов или их адвокатов, то складывается впечатление, что перед ними стояла стена, а то и две: круговая порука медиков с ее основными принципами и профессиональным сленгом и суд, который порой принимал во внимание ложные доводы ответчиков, а не аргументы прокуратуры в пользу больного. Это не поддавалось пониманию. И тогда, по мере того как телевизионные расследования становились все смелее, журналисты быстро научились отыскивать чувствительные темы и давить на жалость. Но в то же время были СМИ, которые проводили свои изыскания. Это видно из ретроспективного анализа под названием «Разоблачения, сделанные СМИ на каждом крупном этапе дела», опубликованного на сайте Libération{21}.
Сочувствие не всегда хороший советчик
Одна из особенностей взаимоотношений больного гемофилией и его врача — доверительное общение, почти как у родителя с ребенком или хотя бы как между довольно близкими людьми. Чаще всего такие взаимоотношения идут на пользу, но иногда вредят. Лечить близких непросто: в определенный момент может не хватить необходимой дистанции. Сочувствие не всегда лучший советчик, иногда даже наоборот — худший.
Такие же
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
