Книга У любви на крючке - Тесса Бейли

Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75

Не знай якорей…

Моряк одинок,

Курс – на восток.

Правым галсом, левым галсом…

Палуба наша – суша,

И соль на нее обрушат

Волны чужих морей.

Выплесну грог!

Где мой порог?

Пусть без оков…

Но холод ветров,

Но стужа ночей…

Ты чей, моряк, чей?

К черту моря!

Вниз якоря!

Добычу брось за кормой!

Крепче сетей

Кудри детей,

Руки жены,

Их взгляды нежны.

Правым галсом, левым галсом…

А жизнь – за приливом,

Где ждут терпеливо.

Домой, домой, домой

Скорей же, скорей,

Еще один рейс

За новой луною вслед,

Но самый большой куш —

Ногами ступить на сушу

И в окнах увидеть свет[33].

На одиннадцатый день рождения Ханне подарили первые в ее жизни наушники. Включив спутниковое радио, она подпевала вслух: ей было без разницы, что там передают. С самого детства слова песен она запоминала без малейшего труда и точно улавливала ритм. Наушники дали ей возможность оставаться с музыкой один на один, и ее увлечение достигло апогея.

Подарок сделал отчим, и, разумеется, устройство было самым что ни на есть современным. Внушительные розовые наушники с функцией шумоподавления постоянно висели на ее тонкой шейке, словно тяжелое ярмо. Ханна проводила долгие часы в своей комнате, слушая музыку, загруженную в телефон. Билли Холидей переносил ее в прокуренные маленькие зальчики, где когда-то играли джаз. «Металлику» она скачала сама, не спрашивая разрешения. Тяжелый рок пробуждал желание яростно крушить мебель. Через несколько лет наступила очередь «Пинк Флойд»; так в Ханне пробудился интерес к инструментальной музыке и концепциям художественных экспериментов.

Мелодии проникали ей прямо в душу; их воздействие ни с чем больше Ханна сравнить не могла. Часто задавалась вопросом: что с ней не так, если события реальной жизни волнуют ее куда меньше, чем песня, написанная полвека назад. Сегодня две параллельные линии – музыка и жизнь – наконец пересеклись. Всего второй раз она встретилась с Фоксом, и вновь он стал непосредственным участником новых для нее впечатлений, которые она всегда старалась переживать в одиночку. Первый совместный опыт случился в Сиэтле, когда они делили одну пару наушников на двоих, стоя в проходе между стеллажами. Внешний мир тогда встал на паузу. Второй – только что, в гостиной.

Фокс пел слова, написанные ее отцом, наполняя пустую комнату эхом далеких времен, и у Ханны сжалось сердце.

Пел он более низко и хрипло, чем говорил, очень интимно, словно шепчущий в темноте любовник, тем самым существенно обогащая свой образ. Фокс будто рассказывал известный одному ему секрет. Его голос укутывал теплым покрывалом и одновременно заставлял дрожать. Песня была прекрасна; в ней говорилось о Генри Кроссе и его семье.

Ханна поняла это, как только Фокс дошел до припева.

Ее чувства обострились; кончики пальцев словно закололо иголками, и она сцепила руки на коленях. Фокс пел о преданности рыбака своим близким, и глаза Ханны заплыли слезами. Она не смела моргнуть – казалось, любое движение прервет волшебство, и огонь, разгоравшийся в ее груди, погаснет.

Много лет Ханна пыталась восстановить связующую нить между собой и тем человеком, что дал ей жизнь, однако все попытки были тщетны. Она ходила к бронзовому памятнику в честь отца у гавани, рассматривала вместе с Опал десятки его фотографий. Бесполезно. У нее случился проблеск ностальгии, когда открывали «Кросс и дочери», но те ощущения были слабыми, мимолетными. Сегодня она слушала песню – и словно говорила с отцом. Сегодня они были близки как никогда. Ханна внимала рассказу папы о двух боровшихся друг с другом чувствах – любви к морю и любви к семье.

Видимо, в те дни, когда Генри писал текст песни, ему хотелось расстаться с морем, уделять больше времени родным. К сожалению, этого не случилось; океан его затягивал. Признания, облеченные в стихотворную форму, оживили образ отца в сердце Ханны.

– Ханна…

Взволнованный голос Фокса заставил ее поднять голову. Молодой человек встал с дивана и подошел к ней. Лист бумаги мягко спланировал на стол, и Ханна наблюдала за его полетом сквозь пелену слез. Сердце прыгало как сумасшедшее.

– Сама не ожидала…

Голос Ханны прервался, и Фокс поднял ее на руки. Похоже, он не ждал от себя подобного порыва и растерянно затоптался на месте. Затем решительно вышел из гостиной. Она машинально уткнулась ему в шею. Остановившись у двери своей спальни, Фокс напрягся.

– Веснушка, ничего, что я несу тебя к себе? Я без задней мысли, просто вижу, что ты не в своей тарелке.

Какой смысл был уносить ее из гостиной? Вроде бы никакого. И все же он поступил правильно. Ее снедала печаль, и Фокс почувствовал: еще немного, и Ханна погрузится в темную бездну. Толкнув дверь плечом, он занес ее в свою холодную темную комнату и сел вместе с ней на край незастеленной кровати. Ханна свернулась калачиком у него на коленях, не пытаясь сдержать слезы, и те чертили на ее щеках две ровные дорожки.

– Господи, – пробормотал Фокс, заглянув ей в глаза. – Даже не представлял, что пою настолько плохо.

Ханна засмеялась сквозь слезы.

– Ты пел почти идеально…

Фокс скептически улыбнулся.

– Я и не помнил смысла этой песни. Дошло только ближе к середине. Прости.

– Все нормально. – Она ткнулась виском ему в плечо. – Здорово сознавать, что ты все-таки не совсем бесчувственная.

Фокс поднял руку, на секунду засомневался, задержав ее над лицом Ханны, и наконец аккуратно, большим пальцем вытер ей заплаканные глаза.

– Как тебе вообще такое могло прийти в голову…

Так хорошо было лежать в его спокойных крепких объятиях…

– У меня такое впечатление, будто я на самом деле не верила, что Генри Кросс мой отец, пока не услышала эту песню.

– А теперь?

– Теперь я чувствую, что папа нашел способ меня переубедить. – Она спрятала лицо у Фокса на груди и вздохнула. – А ты ему помог.

Его рука, все еще придерживающая Ханну под коленями, напряглась.

– Я? Да ладно…

– Да-да, – настойчиво сказала она. – Опал считает, что от папы я и унаследовала любовь к музыке. Странно думать, что это качество заложено на генетическом уровне. Как будто крошечный фрагмент ДНК заставляет бежать по коже мурашки при первых аккордах «Дыма над водой».

– Для меня все это – как «Пораженный громом». Помнишь, «Эй-си-ди-си»? Ладно, вру, – после паузы добавил Фокс. – На самом деле – «Восходит солнце».

Ханна засмеялась в мокрую футболку.

– Эту

Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75