Крановщик Жерар пообещал исполнить просьбу Бенедикта: взять Алекса с собой под облака. Но тут на объект пожаловал хозяин. Причем с сыном — маленьким и щуплым, как дошкольник. Алекс и не предполагал, что у седых дедушек бывают не внуки, а дети.
Хозяин по-свойски общался с рабочими, а его мелкий мальчишка разглядывал крепыша Алекса.
— Ты кто? — наконец тихо спросил мелкий.
— Я Алекс.
— А я Гастон. Пошли, я тебе покажу кое-что. И они незаметно улизнули от взрослых.
— Это все мое, — сообщил Гастон, обведя стройку рукой и глазами. — Когда я вырасту, ты будешь работать у меня. Я буду хорошим хозяином, как мой папа.
— Еще чего! — Алекс ловко вскарабкался на штабель труб, они настораживающе загудели под его ногами, и сделал шаг по самому гребню, балансируя, как акробат. — Это ты будешь работать на меня! У меня будет своя фирма!
— А у меня уже есть. Эй! Алекс! Осторожнее! Спускайся оттуда! По трубам ходить нельзя!
Алекс вдруг почувствовал, как трубы с железным лязгом начинают расползаться под ним, и закачался, теряя равновесие.
— Держись! — закричал Гастон и что есть силы ухватил руку Алекса. — Прыгай!
Трубы загрохотали по двору, а Алекс приземлился довольно удачно, если не считать того, что повалил Гастона с ног и чуть не сломал его цыплячью ручонку.
— Что случилось? — На шум прибежали хозяин и рабочие.
— Все в порядке, господа, — невозмутимо заметил младший Шанте и едва заметно поморщился, растирая запястье. — Просто раскатились трубы. Это я их задел, папа.
— Нет, это сделал я! — выступил вперед честный Алекс.
— Ну-ну, — сказал мсье Шанте и покачал головой.
— Папа, Алекс покатается со мной на машине?
И шофер мсье Шанте повез мальчишек не куда-нибудь, а в Булонский лес, и они даже заглянули в конюшни ипподрома.
— А потом я стал учиться в одной школе с Гастоном. И он наставлял и опекал меня, хотя я долго был выше на голову, сильнее и учился лучше. В институте повторилось то же самое.
Я, понятно, не желал его слушаться и постоянно влипал в разные истории, но Шанте неизменно оказывался прав и выпутывал меня, а подчас даже брал вину на себя. Меня это унижало. Я не мог понять, зачем это ему нужно. С первого дня не мог, не понимаю и сейчас. Но ведь, правда, мне не следовало связываться с заказом Маршана. Зато какой шанс обойти Гастона Шанте! Я же не сомневался, что это его подряд. — Алекс громко вздохнул. — Ну не тяну я против него, не тяну! Даже Кларис предпочла Гастона Шанте!
— Алекс, может, и тягаться-то не нужно? — сказала я и удивилась: я советую кому-то сдаться? Я ли это?
— Моя мама тоже так считает. Она не говорит, но я чувствую. А по мнению Бенедикта, каждый человек имеет право на ошибки, потому что мы все учимся только на своих ошибках, чужие примеры не учат нас ничему. Я ведь тоже только на собственной шкуре понял, как трудно руководить фирмой. Все, ну буквально все, видят в тебе идиота и злейшего врага. Я же сам жутко возненавидел Гастона, когда он стал самостоятельно управлять фирмой после смерти старика Шанте.
— А вот это я знаю. Ты же чуть не развалил ее, когда он женился на Кларис.
— При чем здесь Кларис? Не она — была бы другая! — Последняя фраза резанула мой слух. — Я пытаюсь объяснить тебе, почему меня тяготила его дружба и почему мы расстались.
Мы обижаемся на судьбу, что нам никто не помогает, подумала я. А когда кто-то начинает бескорыстно помогать, обижаемся, дескать, мы все можем сами.
Мы не желаем зависеть ни от кого! Быть благодарными кому-либо? Еще чего! Нас устраивает помощь только от ангелов! «Но я же ни о чем не просил Гастона!» — наверняка возразил бы мне Алекс. Что бы я ответила ему? Я сама такая. Поэтому я промолчала. К тому же лично мне Гастон предлагал вовсе не бескорыстную помощь. Но ведь Гастон — не ангел, в конце-то концов.
— Да ты и сам не знаешь причины наверняка, — резюмировала я. — Все. Стоп. Мы приехали. Слушай! А ведь это точно был «шевроле» Кларис! Вон он, смотри, стоит возле подъезда. Это ее номера.
— Кларис? — Алекс повернул ко мне побледневшее, растерянное лицо.
— Пойдем, посмотрим. По-моему, она сидит в машине. Без света.
Внутри молочно-белого «шевроле», стоявшего прямо на тротуаре у моего подъезда, было темно. Алекс припарковался, как обычно, у обочины, и мы пошли к «шевроле».
Кларис неподвижно сидела, опершись лицом на раскрытые ладони. Локти стояли на руле. Я постучала в боковое стекло.
— Кларис!
— Беа?
Красные припухшие глаза и ни намека на косметику. Кларис распахнула дверцу своего молочно-белого «шевроле» и выплюнула на асфальт жвачку. Даже сигарете у нее во рту я бы удивилась меньше, но жвачка!
— Кларис, что ты тут делаешь?
Она непонимающе переводила взгляд то на мое лицо, то вбок, туда, где за моей спиной стоял Алекс. И вдруг, воскликнув:
— Боже мой! Дюваль! — сестра вынырнула из машины и повисла у него на шее.
Алекс гладил ее по спине и повторял:
— Все хорошо, Лала, все хорошо…
Лала… С предрассветного неба мелким-мелким бисером плакал дождь.
— Вы еще долго собираетесь так стоять? — резко спросила я. — Пошли. Я давно хочу кофе. И советую убрать машину с тротуара, Кларис.
Она вздрогнула всем организмом — так кошки передергивают шкуркой. И отпрянула от Алекса. Алекс виновато улыбнулся мне и пожал плечами.
— Да-да, конечно… — не поднимая глаза, пробормотала Кларис, отодвигаясь от него еще на пару шагов. — Извини, Беа. Я не знала, что ты встречаешься с ним… Я не ожидала его увидеть. Дело в том, что… — Она нервно сжимала пальцы то одной руки, то другой.
— Я знаю, Кларис. Я все знаю, — сказала я. — Успокойся.
— Да? Хорошо. Я, пожалуй, поеду домой… Мне пора…
— Успокойся, Кларис, — повторила я. — Пойдем, выпьешь кофе, а то у тебя трясутся руки.
— Руки? — Она вытянула их перед собой и рассматривала так, как если бы эти две дрожащие кисти ей не принадлежали.
— Я переставлю ее машину, Беа, — сказал Алекс. — И постараюсь раздобыть курева. Где здесь поблизости круглосуточная лавка?
— У меня есть сигареты, — вполне осмысленно сообщила Кларис. — Там, на переднем сиденье. — И жалобно добавила: — Мне не помогают, только гадость во рту. От жвачки — тоже.
— Хорошо, что от жвачки, а не от жизни, — усмехнулся Алекс. Он во все глаза таращился на мою сестру!
— Может, я все-таки поеду? — Кларис переминалась с ноги на ногу. — Не хочу мешать вам. Я же не знала…
— Слушай, хватит. — Я взяла ее за руку и повела к подъезду. — Никому ты не мешаешь. — Она безвольно поплелась за мной.
