— Привет, Бенедикт! — сказал старик.
Сестра внесла за ним пакет, из которого торчал ананас и апельсины. Алекс знал, что это все пока нельзя есть Бенедикту, значит, достанется ему.
— Здравствуйте, мсье Шанте! — Бенедикт даже попытался приподняться.
— Здравствуйте, мадам. — Старик шагнул к матери Алекса и поцеловал ей руку. Алекс много раз видел, как мама целует руку кюре, но чтобы целовали руку ей!.. — Какой у тебя славный парнишка, а я не знал. У меня такой же маленький разбойник!
Алекс подумал, уместно ли возразить, что он вовсе не маленький и не разбойник, но тут старик погладил его по голове. Алекс удивился — впервые в жизни ему это было приятно от постороннего, а не от мамы. И подумал, что неплохо бы иметь такого дедушку.
Урсула попыталась уйти, но старик сразу расстроился. Урсула и Алекс остались. Мама очистила для него апельсин, а мужчины говорили о каких-то исках, страховке, компенсациях, кресле, планах Бенедикта и о футболе. Алекс не прислушивался к их разговору, а думал только о том, что все это слишком странно, и уж совсем окончательно его смутили слова старика перед уходом:
— Поправляйся, Бенедикт! Я помогу тебе заботиться о семействе.
— О семействе? — шепотом повторил Алекс, стараясь понять, о каком семействе говорил старик.
— А что ты скажешь на это, ангел? — вдруг спросил у Урсулы Бенедикт.
— Да ну, так неудобно вышло. Такой важный посетитель, и мы тут сидим, я уж не стала разубеждать его…
— При чем здесь посетитель? — рассмеялся Бенедикт. — Я спрашиваю тебя, не составить ли нам действительно семейство?
Урсула побледнела, а потом покраснела.
— Не молчи, ангел. Я серьезно. Клянусь тебе, я встану на ноги. У тебя будет свой книжный магазин.
Значит, мама проболталась Бенедикту про свою мечту? Она что, действительно хочет, чтобы Бенедикт устроил из нас семейство? Да как он смеет! Нам с мамой не нужен никто! У нас есть на небе папа! Алекс хотел бросить все это Бенедикту в лицо — но почему не возражает мама? Она что, тоже думает про какое-то там семейство?
— Бенедикт, но ведь никто не знает, чем все кончится завтра? Может быть, я ум…
— Молчи! Молчи! Даже не произноси вслух это слово! — Бенедикт замахал руками. — И не говори мне ничего про небо. Ты не умрешь, я это точно знаю!
— Откуда ты знаешь? — насторожился Алекс; честно говоря, ему тоже не очень хотелось, чтобы мама уходила на какое-то там небо.
— Вы такие у меня оба смешные. — Урсула покачала головой.
— Вот именно, ангел! Оба! Ты сказала, что оба у тебя! — Еще чуть-чуть, Бенедикт спрыгнул бы с кровати и пустился в пляс. — Значит, ты не умрешь, потому что у нас будет семья! Все правильно! Я дал обет, и он действует!
— Какой обет? — спросили Урсула и Алекс в один голос.
— Когда я умер ненадолго, ну на операционном столе, то ангелы спросили, хочу ли я обратно? Я сказал, что хочу. Они сказали, что я должен сделать грустную женщину-ангела и ее сынишку счастливыми. Если не пообещаю, они тут же заберут меня на небо.
— Так прямо тебе ангелы и сказали? — не поверил Алекс. — Ты разговаривал с ангелами?
— И сейчас разговариваю. Твоя мама — ангел!
— Хмм… — сказала Урсула и улыбнулась. — Хорошо, я обещаю, если выживу — будем вместе.
— Это обет? — Бенедикт сложил ладони, как для молитвы. — Я дал ангелам обет.
— Обет, обет, — сказала Урсула. — Спокойной ночи, Бенедикт. Теперь долго не увидимся.
— Ты опять про свое небо? — расстроился он.
— Да я просто не смогу сразу встать после операции. Как только оклемаюсь немножко, тогда и загляну.
— Ты, правда, хочешь, мама, чтобы с нами жил Бенедикт? — Они прощались у ворот больницы. — Ты и спать будешь с ним?
— Послушай, малыш. — Урсула взяла сына за руки, присела на корточки и смотрела на Алекса снизу вверх. Только маме разрешалось называть его малышом. — Бенедикт — хороший парень, но ему тяжело и очень одиноко. Его мама, папа, братья и сестры живут очень далеко, в рыбацкой деревушке под Марселем. В Париже у него никого нет, но ведь кто-то же должен поддержать Бенедикта? Если бы с тобой случилось то же, что и с ним, тебе было бы приятно, что ты кому-то нужен и дорог?
Алекс кивнул, но спросил снова:
— Ты будешь спать с Бенедиктом в одной постели?
— Для начала нужно, чтобы я выдержала операцию, малыш.
— Если не выдержишь, уйдешь к папе на небо?
Мама вздохнула.
— Вот об этом я и хотела поговорить с тобой.
— Мамочка, об этом мы говорили много раз. Ты мне лучше скажи, ты будешь спать вместе с Бенедиктом?
— Хороший вопрос для восьмилетнего благочестивого мальчика, — сказала я. — Извини. — Я прикрыла рот рукой, не сумев вовремя проконтролировать зевоту. — Мне действительно интересно. Очень трогательная, симпатичная история.
— Да куда она так гонит! — вдруг воскликнул Алекс.
Мимо промелькнул молочно-белый «шевроле», обогнав нас и грузовик впереди.
— Точно такой же у моей сестры. Ты уверен, что за рулем была женщина?
— Вроде бы. Неужели Кларис? — с придыханием прошептал он и кашлянул, словно проталкивая что-то, застрявшее в горле.
— Да ну. Куда ей ехать и тем более гнать в такое время?
— Спит небось со своим храпуном. — Комка в его горле больше не было.
— С чего ты взял, что Гастон храпит?
— У него, как и у старика Шанте, слабое сердце. Все сердечники храпят. Ваш хваленый Гастон храпел смолоду.
— А… Слушай, а зачем мы едем ко мне? Надо же к ним, забрать у Гастона ноутбук и смету! С чем ты завтра пойдешь к Маршану?
— Ни с чем. Ладно! Не смотри на меня так. Глупости это все. Глу-пос-ти! Шанте опять прав и опять спас меня. Я бы разорился, связавшись с этим проектом. Потому что у меня маленькая фирма, потому что у меня нет своих монтажников, потому что я всегда занимался только отделкой! Боже мой, Беа, ну почему он всегда прав?
Через год Бенедикт уже вовсю передвигался на костылях, а однажды, вернувшись из школы, Алекс обнаружил его разгуливающим с палкой по двору. Урсула оправилась от операции еще быстрее.
— Это просто чудо какое-то! — удивлялись врачи. — Такого не бывает!
— Бывает, — отвечали Урсула и Бенедикт. — Бывает, если за дело берутся ангелы и никто им не мешает.
В один прекрасный день Бенедикт решил навестить коллег и прихватил с собой Алекса.
— Я договорюсь с крановщиком Жераром, и он покажет тебе Париж с высоты птичьего полета, — сказал он.
За прошедший год они подружились. Бенедикт научил Алекса многим полезным мужским вещам — забивать гвозди, выпиливать лобзиком, складывать треуголку из газеты и определять направление ветра, послюнив палец. В память о «летчике» под потолком покачивались собранные вместе модели самолетов. В доме появились телевизор, пылесос, поваренные книги и Большой Энциклопедический словарь, а Урсула перестала одеваться в черное. В тот день, когда Бенедикту исполнилось двадцать два, он получил свой первый гонорар за кроссворд и купил у соседа складной велосипед для Алекса. Семья уже переехала из пансиона в настоящую квартиру.
