— так ему хорошо стало. Сам дракон мечтать не умел.
И немного силы... От этой и от той вот, в самом центре... Вкусная-а!.. Чистый родник, холодный, родственный ему. Забрать побольше?
В реальности Аги покачнулась и упала бы, если Иан не подхватил в последний миг.
Потолок пошел глубокой трещиной, и мебель валилась, благо в комнате ее немного стояло.
...Заберет по частичке от каждого. Ни от чего не откажется. Тварь жадная.
— Надо уходить, здание скоро рухнет! — заглушая грохот, крикнул один из охранников.
Иан кивнул, хотя вряд ли это движение заметили.
Подхватил Аги на руки: она так и не пришла в себя. Да и сам Иан лишь наполовину присутствовал в реальности. Перед глазами плыло, и не понять, то ли пол от землетрясения в лицо ударить норовит, то ли собственная голова кругом идет.
Дракон, значит... Ледяной.
— Шкатулку! — приказал Иан, надеясь, что его расслышат и успеют забрать вещицу до того, как потолок обвалится.
С Аги на руках выскочил в коридор. Действовал на инстинктах — выбраться из здания на открытое пространство. На относительно устойчивое.
Один из троих сопровождающих в последнем рывке, перед тем как выбежать за остальными, вырвал из окоченевших пальцев старухи деревянную коробочку.
Больница разваливалась, фундамент центральной ее части вытолкнуло из земли, а крыло, из которого выбежали, провалилось.
Здания вокруг, получив толчок, шатались, и те, что хилее, сыпались, что детские постройки из деревянных кубиков, по пути разрушая соседние. Не подготовлена имперская архитектура к подобным испытаниям, за всю историю не случалось такого никогда.
Слышались отдаленные крики людей, но никого вокруг видно не было. От пыли заложило нос и глаза, горло драло.
Одного сильного толчка хватило, чтобы запустить цепную реакцию. Земля уже не тряслась, однако строения продолжали рушиться.
Аги и другие медиаторы продолжали перетягивать канат силы со зверем, чтобы пик волны прошел не на материке, а в море. Но силы Аги теряла с каждой минутой, и не только силы.
Иан чувствовал, что и в нем копаются, будто гигантские когти твари в самом мозгу скребутся.
Что ей понравится, то и заберет.
Длится это может, пока одна из сторон не издохнет. И вряд ли этой стороной будет аномалия. Саму себя не сожрет, сперва — их.
— Ломай, — прохрипел, закашлявшись. — Шкатулку!
И снова инстинкты. А еще — тонюсенькая нить, которую за вихрами силы и не видно почти. От шкатулки исходила та же гниловатая по цвету пульсация, что от всех аномалий на карте. Иан и увидел те, лишь благодаря полной связи с Аги. Иной экран слеп в этом плане реальности.
Страж понял и выполнил. Дерево раскрошилось под ударом сапога, и на пожухлой траве, кроме гротескно скалящейся вставной челюсти, остался целехонький желтоватый квадрат.
Охранники не стали разбирать, что там на нем начеркано, вынули пистоли и выстрелили. Попали и по зубам, и по пластине, и траве досталось.
...Аги не знала, что произошло, она уже почти не осознавала саму себя, теряясь в потоках — воды, стихии, соединенного с другими медиаторами сознания, рукотворной аномальной силы.
Тварь вдруг расцепила когти, взвилась свечкой, будто поводок, привязывающий дракона к Империи, порвался.
Невидимая, но прочная нить лопнула, оглушив. Лишь высокий свист в ушах, такой... тоньше комариного. Противнее.
Аги распахнула слезящиеся глаза. Иан смотрел на нее, беззвучно раскрывая рот. Говорил что-то?.. Кивнул, подбородком указав куда-то в сторону, за спину Аги.
С трудом повернула голову на непослушной, будто деревянной шее и перевела взгляд на горизонт.
За зданиями, там, где море, в небо поднялся столп воды. Соединил колонной землю и небо.
«Какого же он размера, если видно аж отсюда?..» — слабое удивление, перед тем как погрузиться в спасительную тьму.
*
...элементаль ждала, очень долго ждала. Ее сотворили, да никогда-то на волю не пускали. Кормили, и сладки были жертвы, да не сравнятся они со сладостью соединиться со своей стихией.
Это как зверя дикого, инстинктами наделенного, на цепь посадить, чтоб рос, лаял, когда прикажут, кости-подачки грыз, а за вытоптанный квадрат, докуда хватает цепи, не выходил.
Тварь ждала — и дождалась.
А жертвы... У каждого взяла, что больше понравилось. Жизней ей скормили за долгое ее существование достаточно.
Водяной столп опал, и в стороны разлетелись гигантские индиговые крылья. Ударили о разволновавшееся море, разбиваясь, соединяясь.
Две волны пошли в противоположные стороны, параллельно линии берега.
Море волнуется — три. Морская фигура, уйди.
И ушла, когда ее отпустили, напоследок махнув хвостом.
Наконец-то...
Постлюдия
Старик ждал стражей у лачуги. Сколоченная из необработанных досок, на чистом белом песке, на границе леса и береговых скал, она смотрелась частью дикой природы.
— Пойдете с нами добровольно или?..
У Хранителя немного вариантов. Лачуга окружена, до него самого — стражам два шага ступить. Сам он дряхлый, что старый пень, такой не побегает.
Эльзельдец кивнул.
— Спросить ничего не хотите? — на языке белых людей говорил почти чисто, лишь слегка округляя, смазывая согласные.
— На месте нужные люди спросят.
С «той» стороны, на стороне противника, существовала та же секта, тот же принцип воспитания детей, какой применяла Настоятельница в Амиране.
«Хранитель» растил одаренных сирот: кормил их, заботился. Жили они вместе, вместе и радости, и горести переживали, семьей стали. Обустроил все так, как даже у Ириды не вышло.
Она — подавляла. Он — привязывал. Благодарность и любовь — куда сильнее рычаг давления, нежели страх.
Обучал одаренных, раскрывал их дар, с тем чтобы служили они высшей цели.
То бишь — его цели.
Чтобы в нужный момент, как прикажет, верный ученик верным способом верно себя прикончил. В правильном месте. И отдал не только жизнь и дар, но и посмертие — душу свою.
Много-много душ ушло за время, пока созревал артефакт.
На алтарь чужой мести.
Цель пусть и звучит благородно, но смысл, прикрытый высокопарными словами, от этого не меняется.
— Боги старые или потомки их... остатки их крови в изменившемся мире. Несчастные. Видели всё, что делали с их потомками, с их храмами.
Старик заговорил, медленно поднимаясь.
Не верилось, что вот этот немощный человек стоит за всем заговором. Что в дряхлом теле нашлось столько силы и воли, чтобы подчинить себе племена, выстроить план, десятилетиями работать, обучать, скрывать, таиться и продолжать готовиться... Собирать и убивать одаренных эльдзельцев.
— Сила есть и понимание, но недостаточно, чтобы что-то изменить. Вот я и собрал одаренных, чтобы недостающее восполнить. Жертвы, да...
