Ежи Виттлин —Нам бы, штоль, дохолодов кудась прибиться,— поднялась сместа Дукуна.
Марьяна Ильинична вяло ответила:
—Асейчас что, нехолода? Думала, ночью копыта отброшу…
—Да, зябко. Нотеперича ещё зябче будет.
Колдуньи сидели вокруг небольшого разожжённого Левиной костерка ижарили грибы. Марьяна Ильинична всегда считала, что грибы обожает. Нотеперь, после почти трёх недель скитаний полесу вдоль ведущего наТанган тракта, она уже небыла так вэтом уверена. Осень уже забралась под каждый листок исостервенением срывала ржавые кроны сдеревьев икустов. Погода менялась. Двухнедельное потепление сменилось резкими ветрами, иуже две ночи подряд путницы мёрзли, несмотря нахорошую одежду, которой снабдили ихразбойники.
Запасы другой еды уже кончились— нисухарей, нисыра, нисала, нивяленого мяса, что выторговали углаваря шайки, неосталось. Ягоды тоже осыпались скустов. Вчера чудом удалось прибить лесную пичугу. Она выпорхнула излысых кустов иполучила испуганный разряд отРии. Вобщем, впоследний путь птицу проводили торжественно— отпраздновали еёбезвременную кончину супом. Сгрибами, естественно, куда жбез них-то?
Скудный рацион давно приелся, зато ежедневные многокилометровые переходы полесу укрепили хилое тело Оры, итеперь Левина делала поутрам зарядку ичувствовала себя почти человеком. Носмаленьким ростом смириться оказалось куда тяжелее. Его тренировками неисправишь.
Тракт был загружен донельзя, ипоследние дни имвсё чаще встречались люди. Они все шли навстречу, прочь отмора. Икаждый норовил непонятливым путницам рассказать острашном бедствии ипредостеречь. Так что они старались забирать выше тракта, чтобы встречать поменьше людей, ночем дальше продвигались вглубь охваченной мором территории, тем сложнее это становилось делать. НоМарьяна Ильинична неимела ничего против встреч слюдьми. Вкаждое мужское лицо внимательно вглядывалась иискала внём отблески знакомых черт. Иненаходила.
Дукуна сРией периодически лечили страждущих. Признаки мора— синюшная сыпь илихорадка— были настолько очевидны, что необходимости лечения никто неотрицал. Выбирали, конечно, отдельных путников, ибрали засвои услуги деньгами ипродуктами, новсё равно опасались останавливаться наодном месте, чтобы снова непопасть влапы инквизиции.
—Коли найдём какую деревеньку, там иостановимся,— решила старуха.
Удивительно, ноона скаждым днём выглядела всё бодрее. Толисвежий воздух инагрузки, толинеприкрытое Риино обожание так действовали. Девчонка отведьмы неотлипала, сприлежанием исполняла поручения, училась, аещё нахваталась всяких словечек итеперь звонким голосом пафосно выдавала: «Сюдыть твою через тудыть». Подаренные разбойниками ленты Дукуна вплетала веёкороткие волосы, инамальчишку Рия больше непоходила, хотя икрасоткой еёненазвать— грубоватые черты лица никак непоменялись, как итяжёлый подбородок, ноизменился взгляд, асним иобщее впечатление.
—Давайте, подымайте зады, чевой расселись?— весело спросила Дукуна, иколдуньи собрали свой нехитрый скарб.
Вэтот момент кихкостру вышла испуганная женщина стремя детьми, младший изкоторых лежал унеё наруках. Понаполненным ужасом глазам матери, попятнам налице среднего всё стало понятно.
—Нас прогнали стракта,— дрожащим голосом сказала женщина.— Прошу— уходите, только костёр негасите.
Ноцелительницы никуда неушли.
—Язык зазубами умеешь держать?— сурово спросила старуха.
—Да…
—Это хорошо. Подь сюды, малец. Буду тебя лечить.
Надежда, раскрасившая лицо матери было настолько яркой, что, казалось, осветила небольшую полянку.
—Вы?..
—Помолчи,— распорядилась ведьма, иотеёприкосновения мальчишка вспыхнул изнутри.
Акогда сияние сошло нанет, тоипятен налице неосталось. Дукуна протянула руку старшему, итот подошёл сам. Норебёнок был здоров. Авот младенца она исцелила, как иего мать.
—Благодарю! Благодарю! Отвсей души,— кинулась женщина целовать руки целительнице.
—Тихо ты, неегози. Скажи лучше, есть тут поблизости какая деревня, где мор уже начался?
—Багеблуг наш… оттуда бегут… деревня неочень большая, ноинемаленькая. Ясама оттуда, ноушла. Как муж сдеверем исвёкры померли, так селяне весь наш дом исожгли. Как ятеперь, сдетьми-то… Яуждумала, умрём мытут… Атеперь…
Радость женщины медленно сменилась растерянностью, азатем— ужасом.
—Вот что, возвращайся снами. Скажешь старосте, что целительницу привела. Глядишь, инепогонят нас. Аизбы-то пустые теперь всюду стоять будут, без крыши над головой неостанешься. Скотину-то, чай, непожгли увас?
—Нет, скотину староста угнал… амне сказал, чтоб убиралась, пока рядом смужем нелегла…— прошептала женщина.
—Ишь деловой какой, шельмец. Далеко доБагеблуга-то твоего?
—Данет… мытолько этой ночью ивышли. Они-то невидели пятна уРата налице, вот идали уйти. Аутром ужясмотрю, атам такое… Смертушка расписалась…— женщина, рыдая, прижала ксебе сыновей.— Пойдёмте, пойдёмте. Ох, госпожа целительница, счастье-то какое… Адальше сможем заболеть?
—Нет. Старшой быитак незахворал. Авы… словно переболели теперича. Этот мор вам уже нестрашон.
Они двинулись впуть, ступая пожухлой опавшей листве. Внекоторых оврагах проступал налистьях иней. Нет, спать влесу никак больше нельзя. Опасно. Хоть вкомпании целительниц инестрашно почки застудить, новсему есть предел, даиустала уже Марьяна Ильинична отлеса. Она всё чаще задумывалась: зачем она здесь? Для чего поднимается поутрам? Икак-то так само собой выходило, что поутрам она поднимается, чтобы справить нужду. Аидёт— лишь потому, что сидеть наместе ровно так жебессмысленно, ноещё ихолодно.
Скорзиной теперь ходила старуха— грибы подороге собирала. АМарьяна Ильинична тащила шкуру итяжёлое одеяло. Второе одеяло, полегче, бутыль сводой икотелок несла Рия. УДукуны взаплечном мешке имелась ещё смена одежды для всех, ноженщины берегли еёдомомента, когда нужно будет выйти клюдям. Денег они запуть накопили прилично, истарая ведьма даже хотела прикупить больную козу или даже корову, если повезёт.
