Книга Корона из жемчуга и кораллов - Мара Резерфорд

Вот это и произошло. Вполне возможно, что это последний раз в моей жизни, когда я видела кого-то из знакомых мне людей. В моем животе образовалась холодная яма, как будто увертливый морской угорь только что обратился в камень. Я позволила себе уткнуться подбородком в сырую тунику капитана; он не замедлил шаг, направляясь на сушу.

Когда я начала ощущать, что глубина океана уменьшается, а мои мокрые юбки становятся все тяжелее, волочась по воде, то снова подняла голову. Шагая, капитан оставлял на песке мягкие следы, то, чего я не видела никогда в жизни, – единственный песок, которого я когда-либо касалась, находился под водой. Мне захотелось зарыться в него собственными ногами, но капитан предупреждал, что здесь я этого сделать не могу. Чем дальше Оморес отходил от воды, тем сильнее хрустел песок под его ногами, а затем хруст сменился более мягким звуком, похожим на высыпающееся из мешка зерно.

Я так много размышляла о том, насколько на суше все будет выглядеть иначе, и совсем не представляла, как это все будет звучать.

И пахнуть. По мере нашего приближения к шеренге стражей острый дух, напоминающий запах мелко нарезанного лука, заполнил мои ноздри, неприятный запах дюжины мужчин после дня, проведенного под палящим солнцем в обтягивающих кожаных одеждах. А помимо этого, чувствовалось дыхание более сильное, но теплое и почти сладкое: то, что, как я позже осознала, было запахом лошадей.

Капитан Оморес прошел мимо остальных стражников и их лошадей к границе леса, и я в изумлении посмотрела вверх. Деревья были исполинскими, больше, чем любое растение из всех, что я когда-либо видела, но шелестевшие на их ветвях листья были небольшими и аккуратными. Я протянула руку и сорвала один из них с ветки, когда мы проходили мимо, потирая его пальцами. На ощупь он был гладким и липким. Когда я поднесла его к носу и принюхалась, то ощутила, как грудь капитана Омореса рывком поднялась и опустилась. Он смеялся надо мной.

Я бросила лист и замерла в его руках, осознав, насколько, должно быть, нелепо я выглядела для кого-то вроде него, для того, кто повидал намного больше, чем я. И не имело значения, что именно его король предпочел выбрать меня, несведущее «дитя волн».

С сегодняшнего дня я буду держать свою любознательность при себе.

– Вот мы и на месте, миледи.

Карета представляла собой большую деревянную конструкцию с дверьми и окнами, подобно дому на колесах, с четырьмя коричневыми лошадьми, запряженными спереди. Уже почти стемнело, но по бокам кареты висели фонари, освещающие причудливую деревянную резьбу.

– Миледи, – произнесла молодая женщина, выходя из кареты и делая реверанс. На мгновение я забылась и уставилась на нее. Ее белокурые волосы были убраны в две длинные заплетенные косы, обрамляющие болезненное лицо, которое было бледным, как выгоревший на солнце плоский морской еж. Когда ее небесно-голубые глаза встретились с моими, я заметила пурпурные тени, которые залегли под ними, придавая ей усталый и почти болезненный вид.

Ее платье было пошито из тяжелой темно-серой ткани, плотно прилегающей к телу, чтобы подчеркнуть плоскую грудь и самую тонкую талию из всех, что я когда-либо видела. Я опустила взгляд на свою собственную промокшую тунику и юбки, чувствуя себя утонувшей крысой, которая однажды попалась нам в мешке с зерном с плавучего рынка, и заставила нас с Зейди с визгом выбежать из дома. Могу себе представить, о чем думала эта женщина: Неужели так выглядит прекраснейшая девушка в Варинии?

– Добрый вечер, – сказала я, кивнув, как надеялась, подобающим образом.

Она улыбнулась.

– Меня зовут Эбб. В Иларии я буду вашей горничной. И в этом путешествии, безусловно. Вы, должно быть… Что ж, я и представить себе не могу, что вы должны испытывать в данный момент. Но меньшее, что мы сейчас можем для вас сделать, – это избавить от мокрой одежды.

– Мы должны отбыть в течение часа, Эбб, – уведомил капитан Оморес, помогая мне сесть в экипаж. – Убедитесь, что перед нашим отправлением она выпьет горячего чая.

Внутри карета оказалась просторнее, чем выглыдела снаружи. Там была скамья, от края до края обитая толстым слоем темно-красного бархата. На окнах висела белая ткань, а по бокам были натянуты тяжелые красные портьеры. И сейчас Эбб их задвинула.

– Для уединения, – объяснила она. – Немного темно, но мы сделаем все возможное, чтобы это исправить.

Там был и светильник, но всего с одной свечой, и я была признательна за это слабое освещение. Я стояла сгорбившись, не в состоянии стоять прямо в карете, и вокруг меня на полу начала формироваться лужа. Мои ноги хлюпали по сырой ткани. Неужели в Иларии все обито тканью?

Я содрогнулась от прикосновения руки Эбб к моей спине.

– Все в порядке, миледи. Я всего-навсего помогу вам снять эту мокрую одежду и дам вам немного обсохнуть.

Следующие несколько минут прошли в неловком молчании. Никто никогда не видел меня без одежды, кроме моей семьи. Было лето, но на моей голой коже появились крошечные пупырышки, и я не могла не дрожать. Эбб накинула на меня толстое шерстяное одеяло и велела мне насухо вытереться. С ужасом я наблюдала, как она приоткрыла дверцу кареты и вышвырнула мою промокшую одежду в грязь.

– Зачем вы это сделали? – выпалила я. – Ведь это была вполне приличная одежда.

Когда она улыбнулась, мне удалось заметить, как изменилось ее лицо.

– Не переживайте, миледи. В замке вас ожидают многие десятки нарядов. Вот. – Она приподняла одну из подушек для сиденья и достала платье из такой же плотной, тяжелой ткани, как и у ее платья, которое отличалось только более темным оттенком серого цвета. – Заметьте, это всего лишь наряд для поездки, – добавила она, когда увидела, как вытянулось мое лицо, но меня беспокоило совсем не его качество. В Варинии мы никогда не носили вещи таких мрачных цветов.

– А в Иларии носят более яркую одежду? – с надеждой поинтересовалась я.

– Не при дворе. Мы облачаемся в траурные цвета в память о потерянной принцессе, – сказала она, но ее голос был лишен всяческих эмоций, как если бы это было настолько же очевидным фактом, как восход солнца по утрам и закат по вечерам. – Прежде всего, нам нужно надеть на вас нижнее белье.

Я склонила голову набок, и она легко рассмеялась, прикрывая рот кончиками пальцев. Ее улыбка была доброй, и я осознала, что, пусть я и казалась, возможно, им с капитаном Оморесом наивной как дитя, они смеялись не надо мной. Они просто не знали, что со мной делать.

– Я вам помогу. – Она достала сорочку с короткими рукавами и надела мне через голову. Белая ткань была такой тонкой, что казалась почти прозрачной, намного тоньше, чем те, что я знала. Сорочка опускалась чуть ниже колен. После этого горничная помогла мне надеть пару длинных шелковых чулок, затем плиссированную нижнюю юбку и, наконец, платье, которое имело сзади крошечные крючки, которые Эбб застегивала с поразительной скоростью. Вырез был квадратным и строгим, а лиф был настолько тесным, что я поймала себя на том, что делаю короткие, быстрые вдохи, так как ткань не позволяла моей грудной клетке полностью расшириться. Весь процесс, казалось, занял целую вечность, и мы обе вспотели к тому времени, когда она закончила. Я откинулась на спинку скамейки, с трудом веря, что мне придется проходить через это каждый день.