за погибшего друга его убийце. – Драться до конца!
– Это понятно, – отозвался Нож. – Кто у нас будет теперь главарем?
– Ты мужчина, ты и будешь командовать!
– Я согласна, – откликнулась Лунная Пассия, понимая, что от ее слова зависит окончательное решение этого щекотливого вопроса.
– Ладно, девчата, – не стал спорить «мужчина». – Тогда двигаемся прежним порядком, за одним исключением – в авангарде будет Лучница, а я иду замыкающим… Давайте, милые, отомстим за нашего друга как можно… кровавее.
И они принялись мстить. По прихоти Беспристрастных Судей эта половина леса оказалась достаточно густо населена жнецами. Они висели на ветвях целыми гроздьями, хотя, скорее, походили на рассерженных шершней, нежели на ягоды. В ход шло все имеющееся у противников оружие: мечи, дротики, кинжалы, духовые трубки, луки и стрелы. Одна за другой отрывалась от грозди окровавленная ягода и шлепалась вниз. Здесь не было даже близкого подобия боевого союза, который объединял Ножа, Лучницу и Пассию. Каждый был сам за себя. Это обстоятельство сыграло друзьям на руку. Они врубались в ряды сражающихся жнецов, словно режущий таран, увеличивая суматоху и количество убитых.
И все же, вступив в схватку с очередным противником, Проворный Нож вдруг опустил клинок.
– Термус! – крикнул он.
– Вообще-то, я Меткий Дротик! – напомнил тот.
– Да, прости… Ты один?
– Конечно!.. А ты, я вижу, нет… Эти злобные фурии – твои подружки?
– За фурию ты ответишь! – взвизгнула Лучница и, совершив стремительный бросок, прижала к горлу одинокого жнеца лезвие метательного ножа.
– Постой! – крикнул Нож. – Это он освободил меня, когда неписи прикрутили меня к столбу…
– Пощадите, и я буду с вами! – взмолился Меткий Дротик.
Зоркая Лучница нехотя убрала от его горла нож и тут же метнула его в горло другого врага, который попытался воспользоваться случаем и напасть на нее.
– Ладно, Дротик, – буркнул Проворный Нож. – Дерешься рядом с нами, если будешь подчиняться мне беспрекословно и защищать каждого из нас как самого себя…
– Годится! – согласился тот.
– Тогда погнали!
Троица бойцов опять превратилась в четверку. Меткий Дротик оправдывал свое прозвище. Он редко вступал в рукопашный бой, предпочитая разить врагов на расстоянии. Не сговариваясь, они образовали с Зоркой Лучницей прекрасную боевую пару.
Девушка тоже не любила убивать, глядя противнику в глаза. Ее лук разил без промаха, а метательные ножи успевали проделать в суррогате-андроиде столько дополнительных отверстий, что из них разом могла вытечь вся псевдокровь. Проворный Нож с удовольствием предоставил этих двоих их собственной игровой судьбе. Его куда больше волновала судьба прекрасной Сабины, которая добровольно взяла себе обидное прозвище Лунная Пассия.
Пассия держалась неплохо, но в этой кровавой гуще она не всегда замечала опасность, как это делали более опытные бойцы. Несколько раз Нож едва успевал отбить предназначенный ей удар, перехватить стрелу или дротик буквально за мгновение до того, как наконечник должен был коснуться ее кожи. По-хорошему, эту женщину нужно было бы совсем вывести из схватки, но, увы, в «Жатве» это можно было сделать только одним способом – дать ей умереть. А Мэл Линн не мог допустить этого, даже зная, что настоящей Сабине Ивик ничего не угрожает.
– Держись рядом! – велел он, невольно перейдя на «ты» – какие могут быть реверансы в «Жатве». – Спина к спине! Я повернусь – и ты поворачивайся. Понятно?
– Понятно, босс! – с присущей ей иронией откликнулась Пассия.
И они продолжили драку. Сквозь гущу жнецов, которые облепили ближние ветки, отряд пробился сравнительно легко. А перед второй гущей им выдалась минутка отдыха. Бойцы расположились у развилки, где от громадного ствола отходил большущий горизонтальный сук и терялся в полумгле, что царила на этом ярусе. Небо, которое едва проглядывало через листву наверху, заметно поблекло. Это означало, что Четвертый День «Жатвы» подходил к концу. Оставалось продержаться совсем немного. Правда, хотелось не только продержаться, но и завершить день каким-нибудь эффектным ходом, который будет стоить жизни многим и многим жнецам.
– Не стоит рубить сук, на котором сидишь, – проговорил Меткий Дротик, заметив, что напарник, который уселся отдыхать на длинную толстую ветку, задумчиво ковыряет ее ножом.
– Постой! – встрепенулся Проворный Нож. – Как ты сказал?..
– Поговорка есть такая, – отозвался тот. – Означает, что не нужно губить дело, от которого всецело зависишь…
– Нет, ты что-то сказал про сук… А ведь это идея!
– Какая еще идея?..
– Ветки здесь хоть и толстые, но редкие… И жнецы в основном жмутся к стволу…
– Ну да… – проговорил Дротик. – Ну и что?!
– Надо обрубить эту ветку!
– Чем?! Ножичком твоим…
– Я видел тут у одного непися здоровенную секиру, – продолжал развивать свою мысль новоявленный глава отряда. – Она тут неподалеку валяется… вместе с его рукой…
– Покуда ты будешь рубить эту ветку, жнецы тебя на ремешки порежут, – скептически прокомментировал Меткий Дротик.
– А вы на что?! – вскинулся Проворный Нож. – Пока я буду рубить, вы оттесните жнецов к концу ветки, насколько это возможно…
– Ага… И как только ты ее перерубишь, мы свалимся вместе со всей оравой…
– Нет… Мы все привяжемся тонкими лианами…
– Да, но…
– Нож прав! – перебила Дротика Лучница. – Идея сработает…
– Я тоже так думаю, – поддержала ее Пассия, хотя плохо представляла, как это все осуществится на деле.
– И пусть никто не объявлял голосования, большинство «за», – подытожил главарь. – Выполняем!
И они стали выполнять. Первым делом бойцы вскарабкались на ярус выше. Там обвязались тонкими лианами, которые, в свою очередь, крепко привязали к самым прочным веткам. Подстраховав себя таким образом, они десантировались на нижний ярус, где вовсю кипела схватка между жнецами. Дротик, Лучница и Пассия сходу врубились в толпу, а Нож, который заранее завладел секирой, принялся рубить ею основание сука. Работенка оказалась та еще. Звонко тюкала о прочную древесину закаленная сталь, летели щепки, но сук оставался незыблемым, как скала. Понимая, что пути назад нету, главарь маленького отряда продолжал орудовать топором, словно колол дрова у себя в деревне.
Наконец раздался долгожданный треск. Проворный Нож нанес еще несколько рубящих ударов, и сук, перегруженный дерущимися жнецами, не выдержал и обломился. Вся, как выразился Меткий Дротик, орава ухнула в сумрак у подножия леса в облаке сорванных листьев, мелких веток и капель крови. Наверху осталась лишь четверка бойцов, которые раскачивались на лианах, победно вопя. Можно было считать Четвертый День законченным с блеском. Зрителям «Жатвы» наверняка понравился финальный аккорд, который они, конечно, уже растащили по социальным векторам и мобильным приложениям. Однако прихотливая судьба преподнесла друзьям еще один сюрприз.
– Да, Нож, – проговорил вдруг Дротик. – Вижу, «Жатва» ничему тебя не научила…
Он оттолкнулся ногами от ствола, качнулся в сторону ничего не подозревающего предводителя их маленького отряда, на
