надежду, в класс, как бомба, влетел Фил.
— Ввиду большого наплыва зрителей представления продлятся еще неделю — так написано на афишах! — прокричал он. — Кто не успеет, пускай пеняет на себя!
И они все-таки успели.
Родители, правда, были не в восторге от новой траты. Но Фил сочинил воззвание к ним, в котором были такие слова: «На масленице все веселятся, а чем дети хуже других! Они ведь надежда нации». Это убедило родителей, и они дали деньги.
И вот в самую последнюю неделю третий класс попал в цирк.
Программа представления была следующая:
1. Акробаты.
2. Арик — дрессированный жеребец арабских кровей.
3. Бим-Бом.
4. Шестерка лошадей: скачки с препятствиями, вольтижировка.
5. Индеец-ковбой Билли Дженкинс и мисс Богара: бросание лассо, индейские танцы, стрельба в цель.
И еще много чего, а под конец: дикие звери.
Если бы никакого представления вообще не было, все равно стоило побывать в цирке, увидеть посыпанную песком арену, поднимающиеся ярусами ряды кресел для публики, картины из жизни дикарей на стенах. А свет какой яркий! И пони с надписью: «Антракт пятнадцать минут». И потешный дрессированный ослик. И Бим-Бом. Одно — смешно, другое— грустно, третье — страшно. Удивительно, как они проделывают все эти трюки и не разбиваются!
Даже девочки, которые не первый раз были в цирке, пришли в восторг. Джеку представление тоже очень понравилось.
Только он никак не мог согласиться с тем, что укротительница — самая красивая и отважная женщина на свете и другой такой от сотворения мира не было.
— Но ведь звери дрессированные, — говорил он.
— А ты попробуй сунься к ним! — горячился Фил.
Нашлись смельчаки, которые уверяли, что не побоялись бы войти в клетку. Конец спорам положила Кларисса.
— Все мальчишки хвастуны и трусы, — изрекла она.
Кто-то с видом знатока заметил, что тигры, мол, страшней львов: они сразу кидаются на человека, а лев сначала рычит.
Но положить голову в пасть льву! Нет, это просто уму непостижимо!
Джек в это время думал о чем-то другом и просто так, чтобы что-то сказать, заметил:
— Может, это все понарошку?
— Что «понарошку»?
— Ну, лев!
— Ах ты, калькуляция! — рассердившись, сказал Фил.
Наступило тягостное молчание.
Джек пожалел, что, не подумав, сморозил глупость, а Фил — что обозвал его «калькуляцией». И теперь, чего доброго, ребята станут его так дразнить.
По дороге из цирка у Джека испортилось настроение: его одолевали невеселые мысли.
«Солнышко пригревает, — думал он, — и скоро ребята захотят играть в футбол, а в кооперативной кассе — ни гроша. Жалко, не отложил доллар, когда водились деньги. Надо сегодня сосчитать, кто сколько должен. Если месяц ничего не покупать, можно скопить хотя бы на один мяч. Вот бы прод ать кому-нибудь коньки! И зачем я купил три пары? Коньки нужны месяц, самое большее — два. И пользоваться ими может один, а в футбол играет много народа».
Вот о чем думал Джек, когда его толкнул в бок Хэнсон:
— Фил спрашивает: ты не сердишься на него?
— За что?
— Ну, что он обозвал тебя?
— Как?
— Калькуляцией.
— Нет, не сержусь, — искренне сказал Джек.
Фил подошел к нему только на другой день после второго урока: стыдно было, что обидел друга.
Наступила весна. И Джек сделал то, что задумал: у третьего класса есть два футбольных мяча. И все благодаря меморандуму.
Меморандум и петиция — вещи разные. Петиция — такое письмо, в котором о чем-то просят. Название мудреное, но означает то же самое, что просьба. А меморандум — это изложение взглядов на какой-то вопрос, но написанное так, что нельзя не согласиться. Может, определение и не совсем точное, но так понимал это слово Джек.
Вообще-то Джек не любитель писать, но другого выхода не было. На это у него ушла целая неделя, потом Нелли переписала, а уж потом Джек отдал меморандум директору, чтобы тот прочел на родительском собрании.
Перед тем как сочинить меморандум, Джек много недель думал. А думал он вот над чем.
Детям нужны деньги не меньше, чем взрослым.
На покупку тетрадей, карандашей, перьев, резинок родители дают деньги. Одни — охотно, другие сердятся. Но если нужно что-то кроме школьных принадлежностей, часто приходится очень долго ждать подходящего момента, или, как говорят деловые люди, благоприятной конъюнктуры.
Отец Тодда, к примеру, охотней дает деньги, когда напьется, а отец Джилла — наоборот. И во время запоев у Джилла то тетрадки нет, то даже перышка, а купить не на что. И учительнице приходится отсылать его домой. В начале прошлого года у него целый месяц не было учебников.
Будь в кооперативе деньги на покупку гвоздей, пилы, молотка, клещей и досок, может, Адамс вместо того, чтобы заниматься разными темными махинациями, смастерил бы санки. Ведь сделал же он санки, даже с железными полозьями, и возил во дворе малышей, причем бесплатно.
Но Джек не мог купить плотницкий инструмент, потому что деньги предназначались на коньки.
И Адамс на него обиделся.
— Моррису подарил краски, вот он и рисует, — сказал он. — Я тоже хочу приносить пользу, а вы не даете!
А тут еще Гарри пристал с золотыми рыбками, да чтобы в аквариуме водоросли были, тритоны и улитки. Но из этого тоже ничего не вышло: на финансирование проекта не хватило денег. Большинство высказались за покупку коньков. Но Гарри не был в претензии. Он понимал: Джеку тоже хочется аквариум, но бюджет не позволяет. Они даже в зоомагазин ходили и подумывали, не купить ли дрозда или щегла. Сидел бы в клетке и пел.
Джек помнил и про санки, и про аквариум с рыбками, и про птиц. «В будущем году устроим в классе живой уголок», — решил он.
В зоомагазине не только птицы и рыбки продаются, но и раковины, морские звезды, окаменелости.
Гарри понял, что у Джека нет денег, а Адамс разозлился на него.
— Санки лучше коньков: сел и покатил — и учиться не надо, — говорил он. — А тебе несколько досок жалко купить?
Джеку не жалко, просто денег нет.
— Конечно, Барнэм — твой дружок, вот ты и подарил ему губную гармошку! — попрекали Джека Адамс и Чарли. — А кому от этого польза?
Вранье! Никакой он ему не друг. Просто большая гармоника была одна, и дали ее Барнэму, чтобы девочки могли танцевать под музыку. Кто же знал, что он не выполнит своего обещания? А когда ему напомнили об этом, он обиделся и даже хотел вернуть гармонику, но она заржавела и никуда уже не годилась.
Девочки были возмущены. Лим чуть не побил его. И из всего класса
