хотела, чтобы с одной стороны рядом с ней сидел Джек, а с другой — Нелли. Но они смутились и встали подальше друг от друга.
Фотограф снимал два раза, чтобы из двух пластинок выбрать ту, которая лучше.
Директор фотографирование одобрил, но, когда Джек заикнулся о цирке, сказал:
— Беспокойный ты человек! Ладно, идите в цирк, но смотри не останься из-за своих затей на второй год.
Мысль о цирке принадлежала Филу.
В цирке показывали львов, тигров, пантер и других диких зверей.
На афишах была изображена большая клетка, в ней — лев, прыгающий через обруч, который держала женщина в брюках.
— Джек, дружище, возьмись-ка за это дело и устрой, чтобы нам продали билеты подешевле, — говорил Фил. — Разве можно сравнить цирк с кино! В цирке настоящие живые звери и отважная укротительница, а в кино хоть и интересно, но на экране всего-навсего картинки. Ведь вот как здорово получилось с фотографией! Подсчитай финансы и отпусти деньги, только не тяни: через две недели — новая программа.
Но Джек не соглашался.
— Директор и так обозвал меня беспокойным человеком. Да и родители будут ворчать: им только что пришлось потратиться на фотографии. И потом, мне некогда. Если хотите, займитесь этим сами.
Гарри был в цирке и рассказывал: там все точь-в-точь как на афише. Молодая женщина в черном вошла в клетку, где сидел лев. Он страшно зарычал и не хотел прыгать сквозь обруч. Тогда она ударила его хлыстом, а он разинул пасть — вот-вот кинется на нее и растерзает. Тогда она произнесла какое-то слово — и к клетке подскочили служители в красных фраках с железными палками. Лев повиновался, перепрыгнул сквозь обруч, потом забился в угол — и ну рычать и лапищей взмахивать. Страшно! Того гляди, растерзает. А потом стал грызть металлические прутья.
Рассказ Гарри так подействовал на Фила, что он даже чмокнул Джека и воскликнул:
— Джек, дружище, финансируй это дело!
Ребята обступили Джека и загалдели:
— Отпусти деньги на цирк!
— Даешь цирк!
Если уж Гарри говорит, что пошел бы еще, значит, и в самом деле стоит пойти.
Итак, решено: в воскресенье Джек с Филом отправятся в цирк на разведку. Посмотрят места, что и как, и, если удастся, переговорят.
На этот раз у Джека не оказалось помощников. Мистер Тэфт сразу сказал, что ничего в этом не смыслит. С фотографией помогла мама Пеннелла. Теперь приходилось действовать самостоятельно. А он не знал даже, как к этому подступиться.
А Фил не отставал от него. «Ты, — говорит, — просто обязан это сделать».
И Джеку стало казаться, будто повести третий класс в цирк — его долг.
Подходят они в воскресенье к цирку — и видят: полицейские прогоняют от входа таких, как они, мальчишек. А к зданию один за другим подкатывают автомобили.
— Ничего у нас не выйдет, — сказал Джек.
— А ты попробуй, чего тебе стоит? — не унимался Фил.
Джек уже не новичок в делах. Он помнит, как было страшно в первый раз входить к мистеру Тэфту, к переплетчику или на оптовый склад игрушек. Теперь уже не то. На фабрике тетрадей, к примеру, он чувствовал себя как дома или в школе. Явился туда и говорит: «Я ученик третьего класса и по поручению товарищей заведую кооперативом».
В деловом мире это называется устанавливать контакт.
И Джек вступил в контакт с цирковым служителем. «Третий класс, — сказал он, — хочет пойти в цирк. Нас сорок человек. И на билеты для всех не хватает денег».
— Постой тут, — сказал служитель. — А это кто? — спросил он, указывая на Фила.
— Он со мной.
— Ну, подождите.
Эти слова вселили в них надежду. Но тут вышел другой служитель и стал их прогонять.
— Пошли вон! Тут стоять воспрещается! — кричал он.
— Нам тот господин разрешил, — робко сказали они.
— Какой еще «господин»?! Что он вам разрешил?
— Разрешил подождать.
— Один говорит одно, другой — другое, — брякнул некстати Фил и чуть не схлопотал по уху.
Но тут внимание служителя привлекли господа в роскошных шубах, потом мальчишка, который пытался проскочить без билета, а потом его позвали в цирк.
Тут заиграла музыка.
— Чувствуешь, запах какой? — спросил Фил.
— А что?
— Конюшней пахнет, лошадьми. В цирке все лошади арабские: тонконогие, с длинными шеями, а умные — страсть до чего!
Тут вернулся первый служитель и провел их к кассиру. Джек раскрыл портфель: хотел показать кооперативные документы, но кассир сказал, что ему некогда.
— Пусть школа обратится с письмом к директору цирка, — сказал он. — И лучше, чтобы пришел кто-нибудь из взрослых. Да, представления бывают дневные и вечерние.
— А сколько стоит билет?
— Самый дешевый — десять центов.
Как раз столько заплатил Гарри.
— Ну вот, с кассиром мы поговорили.
— Теперь надо написать письмо.
— Давай сами сочиним, — предложил Фил. — Моррис нарисует клетку со львами, Нелли аккуратно перепишет, и все ребята подпишутся. Кровь из носу, но на представление надо попасть! Ты знаешь, где живет Моррис?
По дороге к Моррису они купили лист бумаги. Моррис внимательно изучил афишу и сказал, что попробует ее перерисовать и завтра принесет в школу.
Потом зашли к Гарри и попросили написать письмо.
Оно получилось так:
«Глубокоуважаемый господин директор!
Я был в цирке, и мне очень понравилось представление с дикими зверями. Когда я рассказал об этом в классе, всем тоже захотелось увидеть диких зверей», — написал он, а что писать дальше, не знал.
Они долго думали, наконец Джек придумал:
«Очень просим Вас, продайте нам билеты не по десять центов, а дешевле. У нас есть один доллар тридцать пять центов, отложенные на покупку футбольного мяча. И еще наш кооператив может предложить в уплату за билеты пару коньков. Наверняка они в цирке пригодятся».
Они поручили Гарри отредактировать письмо и завтра принести в школу.
В понедельник на первом уроке дисциплина была образцовая. В перемену все подписали петицию — так называется коллективное письмо с просьбой о помощи. Джек дал прочесть петицию учительнице, а она отнесла ее директору. И он сказал, что позвонит в цирк, когда у него будет время.
Почему взрослые вечно заняты и для важных дел у них никогда нет времени?
Все висело на волоске. Прошла целая неделя, прежде чем директор вернул письмо. А когда Джек и Гарри явились в цирк, тамошнего директора не оказалось на месте. На другой день им заявили: письмо должно быть от директора школы. Так была потеряна еще одна неделя. Между тем афиши гласили: «Последняя неделя!» Потом: «Еще только два дня!» И когда они уже окончательно потеряли
