– И как же тебе удалось добиться этого? – Ник улыбнулся. – Я обожаю свою жену, но редко когда могу заставить ее взглянуть на вещи с моей точки зрения.
Рэйф вспомнил вечеринку и ночь, когда он впервые спал, держа в объятиях свою жену, и как утром они предались любви.
– Значит, удалось, – натянуто произнес Рэйф. – А потом… потом я был счастлив. И думал, что Карин счастлива тоже. – Его голос смягчился, в нем послышались нотки нежности. – Она выглядела счастливой, клянусь. Мы много смеялись. Мы сидели по вечерам у камина. Мы ездили кататься верхом и наблюдали, как растет наша маленькая девочка… Ник кивнул.
– Похоже, все и впрямь было хорошо.
– Я тоже так думал. Но потом…
– Что потом?
Рэйф тяжело вздохнул и засунул руки в карманы.
– А потом мы поссорились.
– Послушай, Рэйф, это происходит сплошь и рядом. Мы с Амандой тоже ссоримся. Как раз в прошлом месяце она пыталась убедить меня, что цвет, в который она собирается выкрасить детскую, это цвет меда, а по мне он больше походил на цвет топленого масла. Я хочу сказать…
– Мы поссорились, Ник. Это была плохая ссора, и к ее концу я знал правду.
– Какую правду?
– Моя жена все еще любит мужчину, который ее бросил.
Ник резко остановился.
– Фрэнка? – Он рассмеялся. – Ни в коем случае.
– Это правда. Она любит его.
– Рэйф, она не любит его. Меня тоже волновал этот вопрос, и я спросил Аманду.
– Любит. – Рэйф повернулся к Нику. – Она сама сказала мне.
Ник вздохнул.
– Рэйф, дружище. – С этими словами он положил руки на плечи друга. – Можешь поверить женатому человеку – женщина не всегда говорит то, что она имеет в виду на самом деле.
Глаза Рэйфа угрожающе потемнели.
– Ты называешь мою жену лгуньей?
– О боже! – вздохнул Ник и начал снова, осторожно подбирая слова. – Это не она лгунья, а ты наивный, если считаешь, что женщина не станет вводить нас в заблуждение, если этого требуют обстоятельства.
– Может быть. Но, понимаешь, мне показалось, что Карин испытывает ко мне… – Рэйф прерывисто вздохнул. – Ладно, ни к чему все это. Просто поверь мне на слово, она любит его.
– То есть вы поссорились из-за Фрэнка?
– Нет.
– Тогда из-за чего?
– Из-за ничего. Из-за всего. – Рэйф заколебался. – Разговор был таким запутанным. Сначала я решил, что Карин все еще любит того мужчину, но позже, снова и снова прокручивая в памяти тот разговор… – Взгляды мужчин встретились. – Понимаешь, мне показалось, Карин ждала, хотела, чтобы я сказал, что люблю ее.
– Погоди, погоди… Ты хочешь сказать, что она оставила тебя из-за того, что ты не признался ей в любви?
Щеки Рэйфа окрасились румянцем, не имевшим ничего общего с прохладой и ветром. Наклонив голову, он снова пошел по дорожке.
– Именно. Я же говорю, разговор был таким запутанным.
– А мне кажется все просто и понятно. А почему ты не сказал, что любишь ее?
Рэйф остановился, как вкопанный и резко обернулся к другу. От злости его глаза стали почти черными.
– Потому, что я не люблю ее. Карин – чудесная женщина, она красива и умна. Она подарила мне такое счастье, о котором я даже не мечтал. Я просыпался по утрам, держа ее в своих объятиях, и засыпал, прижимая ее, свернувшуюся калачиком, к своему боку. Просто быть с ней… – Он тяжело сглотнул. – Но любовь? Любовь – чепуха, выдумка людей, верящих в сказки. Для тех, кто имел неосторожность поверить в нее, она оборачивается обманом и болью. Я точно знаю это, Ник, и поэтому не захотел лгать своей жене. Ты думаешь, если бы я сказал ей: «Я люблю тебя, дорогая», она бы не уехала?
Ник помолчал, прежде чем ответить.
– Вот теперь и я запутался. Ты сказал, что Карин все еще любит Фрэнка. Тогда почему она хотела, чтобы ты признался в любви?
– Не знаю.
– С другой стороны, как ты можешь утверждать, что она любит Фрэнка, если ты не веришь в любовь?
Лицо Рэйфа окаменело.
– Зато Карин верит в нее. – Ник тихонько присвистнул.
– Интересная головоломка. И я думаю…
– Думаешь о чем?
– Если бы ты сказал, что любишь ее, просто ради того, чтобы сделать ее счастливой… – Он поднял руку, видя, что Рэйф готов перебить его. – Просто послушай меня, ладно? Если бы ты сказал, что любишь ее, а в ответ она бы сказала, что любит тебя тоже, что бы ты сделал тогда? Сказал бы, что она не знает, о чем говорит, да?
– Да. Именно так бы я и сказал.
– Или может быть, ты бы сказал, что она лжет? Молниеносным движением Рэйф схватил Ника за лацканы пиджака.
– Я тебе уже сказал, – прорычал он, – что моя жена никогда не лжет.
На скулах Ника перекатились желваки.
– Успокойся, приятель. Рэйф убрал руки и отступил.
– Прости меня, друг. Не знаю, что на меня нашло. Я как с ума сошел. Ору на мою экономку, на мою секретаршу. Мои работники обходят меня стороной.
– Ты действительно не понимаешь, что с тобой происходит? – Ник улыбнулся. – Ты влюблен, дружище.
– Нет! Я же сказал, что не верю в…
– Как и большинство из нас, пока не встретят ту единственную.
Мужчины долго смотрели в глаза друг другу, пока Рэйф не издал агонизирующий стон.
– Черт, – сказал он, – похоже, ты прав. Я не знаю, как это случилось, но я – помоги мне, Бог, – люблю Карин. В ней вся моя жизнь, она – мое сердце, моя душа. – Он схватил Ника за руку, но на этот раз жестом отчаяния. – Но это ничего не меняет. Она любит не меня, а этого мужчину.
– Забудь о Фрэнке.
– Ты думаешь, у меня есть шанс? Думаешь, я могу пойти к ней, обнять и сказать, что был слепым дураком… – Он с надеждой посмотрел на Ника. – В чем дело? Почему ты так смотришь на меня?
– Мне очень жаль…
– Говори, Николас!
– Я думаю, что уже слишком поздно. Понимаешь, Карин попросила меня об услуге. Я должен выяснить возможность… Вы вместе выбирали имя ребенку?
– Ради Бога, при чем здесь имя Эми?
– Она больше не Эми. Именно об этом попросила меня Карин – помочь официально изменить имя ребенка.
Рэйф заледенел.
– Это невозможно! Оно записано в свидетельстве о рождении. Она – Эми Альварес.
– Альварес, но не Эми. Теперь она Амалия. Рэйф? Рэйф, что ты делаешь?
Но Рэйф уже мчался через Пятую Авеню, чтобы поскорее увидеть свою жену и сказать, как он любит ее.
