— Вам лучше оставаться в палате, — загораживает проем своей грудью.
— Кто это сказал?
— Энджел.
— С каких пор ты работаешь на него?
— Я работаю на Матона.
— Тогда отвали с дороги! — пихаю его в стальную грудь. Он стоит и не отходит.
Я уже ничего не понимаю. Подхожу к окну, без разговоров открываю его, на мое счастье там есть широкий карниз. Этот амбал тут же подлетает, я хватаю чайник с тумбочки и опускаю на его голову. Осматриваю его, на нем нет оружия, к счастью для Оса. Без долгих раздумий бегу в низ. Лечу по лестнице в больничных тапочках, они жутко скользкие и меня заносит на поворотах. Вижу эту компанию в холле.
— Ты гребанный ублюдок, я тебя сейчас прикончу!!! — кидаюсь на Оса с кулаками, со стороны я выгляжу как тойтерьер, тявкающий на пидбуля. Он лишь прикрывается руками.
— Предатель!
— Как она вышла? — интересуется кто-то из чертей.
— Снесла башку этому шкафу и вытолкнула в окно!
Кто-то сразу бежит наверх, проверить правдивость моих слов. Энджел хватает меня за руки и тащит по коридору.
— Я тебя урою, ты мне всегда не нравился, козел!
— Эмилия, уймись, вот он! Никто его не предавал! — запихивает меня в палату, седовласый врач смотрит на нас как на дебилов. Мой зверь уже очнулся, перед ним столик с бульоном, врач что-то ему объясняет.
— Подойди. — Медведь тянет ко мне руку. Я смотрю на него, не веря своим глазам. Жив.
— Не долго, — строгий тон врача.
Сажусь на край кровати и беру за руку Медведя.
— Господи, ты жив. — Он по привычке прижимает мою голову к себе, обхватывает меня двумя руками, морщась от боли.
— Ну конечно я жив. Думала я так просто тебя оставлю? Ты должна мне две сотки.
Я не понимающе смотрю на него, моргаю, слезы падают на его постель.
Он толкает столик с супом и раздраженно произносит:
— Кто-нибудь может принести мне нормальной еды, а не вот эту бодягу!
Энджел возвращается через несколько минут, держа за пазухой чикенбекон из Макдака. Все это время я молча перевариваю слова зверя.
— Если тот суровый врач с бородой прознает, мне крышка! — сует довольному зверю, тот с аппетитом откусывает смачный кусок.
Ос подает ему колу.
— Взял в больничном автомате, значит ее пить можно.
— Ты знаешь, что он сделал? — спешу сообщить новости про его друга. — Он воткнули в меня шприц с иглой, и я отключилась! — беру с прикроватной тумбочки пластиковый стаканчик и кидаю в Оса. Он, естественно, уворачивается.
— Да, после того как она грозилась снести всем нам башку с пистолетом в руках, — Энджел вставляет свои пять копеек.
На лице Миши удовлетворенная улыбка.
— И еще она прострелила пол, едва не задев мои ноги! А утром разбила чайник об одного из моих парней. — Ос жалуется, как мальчишка!
— Ябеда!
— Ну с такой женщиной я теперь ничего не боюсь, — Притягивает меня и целует.
— Черт возьми! — я подскакиваю, — где Феликс?! Он приезжал ночью.
— Да, Эмилия и его чуть не грохнула в коридоре.
— Знаю, он говорил мне. — Миша открывает шипучку жадно глотая черную жидкость.
— Как это говорил? — я уже ничего не понимаю.
— Он не враг.
— Неужели? — Энджел вскидывает брови.
— Я уже все сказал тебе по этому поводу! — Энджел отворачивается, вижу, он не согласен, но спорить с Матоном нет смысла.
— Значит это не он в тебя стрелял? — Мотает головой. — О господи, а Биалис? Он жив?
Все, трое молчат. Миша недовольно вздыхает, кивает. Но я чувствую, что у него дела обстоят хуже, чем у зверя.
— Ос, собирай ребят, едем домой.
— Ни за что, тебя только вчера прооперировали! — он спятил!
— Я в сознании, говорю и дышу, стало быть, я в порядке. — Поднимается, но понимает, что абсолютно голый, опять облокачивается на подушку, мы все хихикаем от его недовольного лица.
— Эмма, найди мне одежду.
— Нет.
— Я все равно встану и уйду, в ней или без.
Мне давно пора понять, что этот человек никогда не шутит.
Выхожу в коридор в поисках медсестры. Но в холле натыкаюсь на заплаканную женщину. Она поднимает на меня глаза полные надежды, но разочарованно их опускает. Через секунду вновь смотрит на меня.
— Официантка?
— Простите? — я в вечернем платье в больнице, о чем она?
— Ты приходила за Борей в мединститут.
— А вы? — растерянно бормочу под нос.
— Биалис, владелец больницы, мой муж.
— Господи. Тома? — она кивает.
— Ты значит с ним, с Медведем. — Она разочарованно мотает головой. — Уходи пока не поздно. Иначе твоя жизнь превратится в мою.
Я все еще не верю в происходящее. Матон, это Миша, мой милый толстячок Миша, спасший когда-то мне жизнь! Почему же он мне не рассказал, зачем таил так долго!
— Все будет хорошо, он сильный, он справится… — только и смогла вымолвить я.
— Надолго ли…
— В смысле?
— Хочешь, как и я всю жизнь трястись от страха? Тебе было мало той ночи, пятнадцать лет назад?! А вчерашняя вечеринка понравилась? Гарантирую тебе несколько подобных в году.
— Тома! — мы оглядываемся, Медведь где-то раздобыл одежду.
Вижу ее глаза и пугаюсь, она с таким презрением смотрит на Мишу, словно в нем заключается все зло мира. Тут же отстраняюсь. Он никого не заставляет быть рядом с ним. Ну за исключением разве что меня, да и я уже тут по своей воле.
— С ним все будет хорошо, он справится, верь мне. — Миша убедителен как никогда.
— Господи, как же я вас ненавижу! — Она шипит, изливая на него всю свою боль. — Тебя и всех этих уродов. — Оглядывает Энджела и Оса. Они молодцы, не реагируют. Даже я не смогла бы промолчать, они не уроды! — и ее втянул в свою жизнь! Она сбежала однажды, и все эти годы я завидовала ей, что она смогла.
— Я не сбежала. — Я не сбежала, я ушла, думая, что у Миши есть жена.
— Тамара, клянусь тебе своей жизнью, он скоро будет дома, живой. — Тон зверя настолько выдержан, что мне становится не по себе.
— И опять все по новой… — в ее голосе безысходность.
Я подхожу к зверю, встав под его плечо. Такая жизнь мне по вкусу больше прежней, по крайней мере, я чувствую, что нужна.
Дома я сразу отвела зверя в спальню, вызвав Аллу на подмогу. С ней он не спорит, я бы даже сказала, что он трепетно относится к этой милой старушке. Интересно, кто она ему…
