Мисс Триклбэнк обладала острым умом и была настоящей красавицей, если он позволил бы себе подумать об этом. Ему особенно нравилась ее улыбка, несмотря на то что она сегодня столько смеялась над ним.
Элиза изумленно подняла бровь, выражая немой вопрос: почему он так пристально разглядывает ее?
— Прошу покорнейше простить меня, мисс Триклбэнк, но я не могу поручить это вам.
— О боже! А разве я по ошибке испрашивала вашего позволения? Смею вас заверить, что у меня не было даже малейшего намерения. — Она вновь улыбнулась, а ее глаза озорно заблестели.
— Вы самая непочтительная, непокорная женщина, которую я когда-либо встречал за всю свою жизнь! — недовольно воскликнул он.
— Неужели? За всю жизнь? Что ж, возможно, вам следует чаще бывать за границей, сэр. Я непокорная, потому что я не ваша подданная.
— Верно, вы предельно ясно дали это понять, мисс Триклбэнк. В этом-то все и дело. Вы не моя подданная. Почему я должен доверять вам? Ожидать, что вы расскажете мне о том, что вам поведала или не поведала юная леди?
Элиза выглядела озадаченной.
— Потому что я вам пообещала.
— Быть может, для вас это покажется огромным потрясением, но жизнь научила меня тому, что доверие не так-то легко заслужить. — Он колебался, чувствуя, как его обуревают различные чувства, в том числе невысказанная печаль. — Матус Рейно был, наверное, единственным другом в моей жизни, которому я мог бы доверять, и я… — Он запнулся, чувство вины и скорби смешались настолько, что внушительным грузом повисли у него на сердце. — Я без него совершенно растерян, — признался Себастьян, опасаясь, что голос сейчас сорвется.
Он действительно был растерян без Матуса. Он воспринимал его как что-то само собой разумеющееся, он полагался на него всецело, но ни разу, насколько мог вспомнить, не поблагодарил Матуса за его верность и дружбу.
— Ой! — Ее улыбка угасла. — Примите мои искренние соболезнования, сэр. Мне знакомо чувство, когда теряешь дорогого человека. Но вы должны знать, что я уважаю свое слово, несмотря ни на что. Я ничего не теряю и ничего не приобретаю в этом деле. Сейчас мною движет исключительно мое любопытство. То, что случилось с вашим другом, — ужасно. Он был очень добр ко мне. Мне он показался хорошим человеком.
— Это правда, — негромко произнес Себастьян. Он ощутил очередной прилив скорби и сожаления, поэтому поспешил отвернуться. Со дня смерти Матуса прошло какое-то время, и справляться с потерей стало легче. Во всяком случае, Себастьян смирился с потерей и принял случившееся. Но пустота в душе осталась.
— Даю вам слово, ваше высочество, вы можете доверять мне.
Наверное, это было глупо, но принц вдруг подумал, что на нее можно положиться. Выбравшись из сетей своего отчаяния, он с надеждой посмотрел на Элизу.
— А как же вы мне дадите знать?
Она улыбнулась.
— Предполагаю, что вы заглянете в гости и потребуете ответа. Но я могу послать вам записку, если пожелаете.
— Когда вы с ней встречаетесь?
— В субботу, в четыре часа, — ответила мисс Триклбэнк. — Дома у Беккеттов, у лорда Хока, на Гросвенор-сквер, в районе Мэйфэр. Вы с ним знакомы?
Себастьян покачал головой. Он взял со стола свою шляпу и вежливо произнес:
— Благодарю вас, мисс Триклбэнк, за вашу помощь.
— Милости прошу! Вас проводить?
— Нет необходимости. Я знаю дорогу. — Себастьян направился к двери, но остановился, оглянувшись на мисс Триклбэнк. Она вновь встала на стул и, прищурившись, смотрела на одни из множества часов. Что за удивительная гостиная! Какой странный маленький мирок!
Он подумал, что, если бы это случилось в другое время, в другой жизни, ему, скорее всего, здесь очень понравилось бы. День сегодня выдался утомительный, но он испытал совершенно новое, неизведанное ощущение — находиться в компании, где тебя воспринимают как обычного человека.
Не принца. А просто мужчину.
И опыт этот во всех смыслах внес в его жизнь свежую струю.
Глава 11
Некая незамужняя дама, обладающая незаурядным терпением, недавно пришла на чай к своей близкой подруге. Тут откуда ни возьмись слетел с небес Сокол. В городе множатся слухи о том, что Сокол сей вознамерился наконец выбрать себе пару.
Собравшиеся за чаем гости имели приятную возможность познакомиться с новейшей модой — широкими, подобными колоколу, рукавами, кои безукоризненно продемонстрировала дочь одного знаменитого юриста. Возьмем на себя смелость предсказать, что такого рода рукава предстоящей весной сделаются исключительно популярными в обществе.
Достопочтенные дамы! Новейшее мнение специалистов о том, как знакомить с окружающим миром ваших малюток, заключается в том, что яркие цвета и предметы следует показывать им постепенно, с должной мерой, дабы не перегрузить впечатлениями мозг, едва начавший развиваться.
Дамская газета мод и домашнего хозяйства г-жи Ханикатт Утром того дня, когда они были приглашены на чай, Элиза с Холлис отправились в Холбрен-Хилл: Холлис — купить гуся, а Элиза — табак для отцовской трубки.
Холлис задумала устроить ужин.
— Я еще не приглашала гостей с тех пор, как упокоился Персиваль. Но минуло уже два года! Я решилась снять с себя вдовий траур и вновь наслаждаться обществом.
— Ты сняла траур несколько месяцев назад, — напомнила ей Элиза.
— Да, я не ношу больше траурных одежд, моя дорогая сестра, но только сейчас я сняла траур со своего сердца. Быть может, мне стоит пригласить коронованного принца Алусии теперь, когда вы так близко знакомы?
Элиза криво улыбнулась сестре.
— Ты имеешь в виду принца, который бродит по городу, переодевшись извозчиком?
Они разглядывали гусей и другую домашнюю птицу, которую мясник развесил в три ряда снаружи своей лавки. Разумеется, Элиза рассказала Холлис и Каролине все, что произошло во время второго визита принца на Бедфорд-сквер, и они смаковали рассказ во всех подробностях.
— Не могу поверить, что ему позволено так поступать! — воскликнула Холлис. — Ты можешь представить, чтобы королева бродила по городу, одетая, как одна из нас… Простите! Прошу прощения! — окликнула она лавочника. — Я бы хотела вот этого гуся, — она указала на очень жирную птицу, которая висела в первом ряду почти под крышей лавки.
Лавочник в кожаном фартуке, без сюртука, посмотрел на гуся, которого она выбрала.
— На двенадцать гостей должно хватить, верно? — поинтересовалась Холлис.
— Верно, даже на пятнадцать, если ваша кухарка знает, как разделывать птицу.
— В таком случае я бы взяла этого.
Лавочник поднял голову.
— А не хотите взять гуся из этого ряда? — спросил он, указывая на птиц, висящих ниже. — Любой из этих гусей подойдет на ужин для двенадцати особ.
