Новость распространилась быстро. Прилетела гигантская цапля и стала вышагивать по стене; двое бакланов плавали, нарезая круги; стайка каких-то птиц, похожих на чёрно-белые ножницы, копошилась на мелководье — и всё это в один день.
На следующий день на три королевские пальмы уселись, галдя, дикие попугайчики — точно ярко-зелёные лаймы. С тех пор они прилетали каждое утро и задерживались на несколько минут, устраивая гвалт при каждом движении Вара и Джолин.
Вслед за птицами объявились и прочие: кролики и лягушки, бурундуки и белки, стрекозы, жуки, жабы.
Спустя целую неделю после того, как ров заполнился водой, на участок приполз ещё один гость — и было ужасно смешно, что именно он появился последним.
Вар распластался на животе перед черепахой, прижав к лицу камеру.
Черепаха подняла голову, выгнув шею величавой дугой, посмотрела прямо в объектив и подмигнула одним глазом.
Вар погладил панцирь травинкой.
— Нарекаю тебя Сэр Миг-Миг. Добро пожаловать. Тебе здесь всегда рады.
Однако рады здесь были не всем. В одно прекрасное утро Джолин обнаружила, что кто-то утащил с кучи свежую порцию кормёжки для компоста. Следы, похожие на отпечатки крошечных человеческих ладошек, вели ко рву.
— Еноты, — идентифицировал Вар преступников, изучив улики. — Они обожают полоскать еду.
Он крепко связал вместе пять оконных сеток и водрузил эту клетку над компостной кучей, для надёжности придавив доской.
— Ты это поднимешь, а еноты — нет.
Джолин сдула чёлку и внимательно посмотрела на него. На одно-единственное мгновение он увидел отражение в этих её зеркальных очках. И у того, кто в них отразился, похоже, и правда было всё тип-топ.
53
Эшли стала появляться чуть ли не каждое утро. Она говорила, это потому что ей нравится копать — и, похоже, так оно и было. Дай ей лопату — и она уже вся светится от счастья, вот-вот запоёт.
Но Вар заметил, что дело не только в этом. Эшли постепенно превращала участок в пристанище для птиц. Она разбрасывала повсюду червей, точно маленькие подарочки, и раскладывала на стене у рва горки хлебных крошек, и изюма, и семечек. Однажды он увидел, как она посыпает землю чем-то красным.
— Кайенский перец, — объяснила она. — Кошки его ненавидят? Когда он у них на лапах?
Вару нравилось, когда Эшли была на участке. Нравилось, какой безупречно чистой она всегда выглядела. Даже если на неё и садилась пылинка, то казалось, что Эшли сама её на себя нацепила — как украшение. А больше всего ему нравилось, что Эшли заканчивала все свои предложения на восходящей ноте, отчего они звучали как вопросы, хотя вопросами не были. Но она как бы всё равно спрашивала, потому что ей было важно его мнение.
Зато Джолин то и дело затевала ссоры, цепляясь к каждому её слову. И Вара это беспокоило всё больше и больше.
— Мои прапрапрадедушки однажды чуть друг друга не поубивали, — сообщил он Джолин.
Это привлекло её внимание.
— С чего это они?
— Ну, это было в Гражданскую войну. Они сражались по разные стороны. Но они же не знали, что когда-нибудь рожусь я. И у них будет что-то общее.
— Считаешь, у нас с Эшли когда-нибудь будет общий потомок?
— Может, и будет, но я не о том — я в смысле, может, у тебя с ней уже есть что-то общее, просто ты об этом ещё не знаешь.
Джолин презрительно подула на чёлку — мол, какая глупость.
— Ну скажи, что ты против неё имеешь?
Джолин стянула свои гигантские кожаные рабочие перчатки и бросила на землю. Вару этот жест напомнил, как рыцари бросали противнику латную рукавицу, вызывая на поединок.
— Да просто она живёт в Волшебной Стране Справедливости, прямо как ты. Если что-то пойдёт не так, папочка всё исправит. Только, в отличие от тебя, она в ней живёт на самом деле. Потому что она из богатых.
Вар обдумал это. Поднял перчатки — в знак того, что принимает вызов.
— Но её папа, видишь, ничего не исправил. И она сама помогает нам тут, и в других местах тоже трудится. Устраивает освещение и всё такое — ну, для журавлей.
— Да плевать ей на журавлей! С чего вдруг богатенькой тревожиться о птицах?
— Может, потому что она тревожится о птицах?
— Ага, как же. Небось для школьного проекта. Или написать сочинение, чтобы её взяли в колледж, покрасоваться, какая она крутая спасительница пернатых.
Не надо строить домыслы о людях, зазвучал у Вара в голове голос Велика-Важности. Однако он отдал перчатки Джолин в знак того, что отказывается от поединка. Джолин знала, как устроен мир. И обычно бывала права. Но всё же он надеялся, что на этот раз она ошибается.
54
— Хм-м, — дядя Сай склонился ниже над экраном. — Хм-м…
Он навещал Велика-Важность, а потом приехал к ним и, едва бросив сумку на диван, сразу же попросил Вара показать, что он наснимал. И с той минуты только и делал, что перематывал вперёд-назад, смотрел и пересматривал.
Пока дядя Сай изучал экран, Вар изучал дядю Сая. Очки в серебряной оправе, серебряная серёжка-гвоздик в левом ухе. Чёрные джинсы, чёрная футболка из чего-то шелковистого, а не жёсткого, как у него.
Каждую осень мама заставляла Вара идти с ней покупать новую одежду для школы. На этот раз он попросит чёрные джинсы и чёрные футболки. Проколоть ухо она ему не разрешит ни за что, но он всё равно попросит — а вдруг.
Наконец дядя Сай поставил фильм на паузу и откинулся на спинку стула.
— Ты всё время возвращаешься к этим трём пальмам. — Он ткнул пальцем в экран.
Вар не понял, комплимент это или критика.
— Ну, просто они всегда там, — попробовал он объяснить. — А всё остальное меняется.
— Но ты посмотри. Видишь, они тоже меняются. — Он отмотал назад. — Вот здесь они залитые солнцем, томные. Всё спокойно. А после того как мы видим объявление об аукционе, они у тебя взмахивают листьями, как будто удручённо. Почему?
Вар мысленно сделал пометку: почаще употреблять такие слова, как «томный» и «удручённый».
