Его пальцы на горле будто и не исчезали никогда — легли и сомкнулись строгим ошейником, а губы сжались на изгибе шеи. Другой рукой Глеб надавил на живот, вынуждая прогнуться. Вода смыла всю влагу, и его первое движение ощутила столь остро, что у меня подогнулись колени. Но остановиться не было сил. Борьба и капитуляция с разницей в удар сердца, и так по кругу, без остановки. Я кричала, сопротивляясь и рыча, и тут же сдавалась его силе и желанию. И ему не нужно было в этот раз бить меня лопатками о стенку. Он растягивал удовольствие, делая его едва переносимым — медленно заполнял до упора и крика, уверенно ласкал пальцами и чувствительно прикусывал кожу на шее, от чего уже хотелось умолять его остановиться и дать передышку. Незаметно ярость и злость от ревности исчезли. Я зажмурилась, пытаясь помочь себе и прорваться пальцами к эпицентру агонии, но он не позволил — развернул лицом и подхватил под бедра.
Мой крик, смешанный с рычанием, напугал меня саму. Позвоночник выгнуло дугой, я стиснула ноги вокруг его бедер… и расплакалась от удовольствия, с которым тело сбросило накопившееся напряжение…
…Через полчаса я сидела в костюме на голое тело и дулась на «Медведя», как прозвала Глеба про себя.
— А где оригинал ходит? — бросала хмурые взгляды на довольного мужчину за нарезкой сыра.
— Не знаю, да и мне плевать, — пожал он плечами, изящно сталкивая лезвием ломтики на тарелку, да так, что те ровненько улеглись едва ли не по кругу.
— Тебе в кулинарном шоу бы участвовать, — цедила желчно.
— Мне есть, чем заняться, — усмехнулся он, бросив не меня взгляд, обернувшись.
— Что ты такой довольный?
— У меня было хорошее утро, у тебя нет?
Я моргнула и отвернулась. Понятия не имела, каким это утро было для меня, но переварить его и усвоить не выходило. Было стыдно, страшно, дико, а ощущения от секса с ним все еще гуляли по телу, размазывая меня по стулу. Я пыталась собраться, но раз за разом растекалась лужей.
— Даша, в чем дело? — зазвенел голос Глеба сталью.
Я не сразу заметила, что он стоит рядом, а передо мной уже парит чашка чая. От кофе я отказалась.
— Не делай так больше, — насупилась я. — Я не хочу так.
— Как?
— Вызываешь ревность, — подняла на него глаза, хмуро глядя исподлобья, — а потом вынуждаешь с тобой драться вместо секса. Это спарринг какой-то, а не секс, бой животных! Ты исцарапан, я покусана…
— Ты хочешь в постели настоящего медведя или плюшевого мишку? — навис он надо мной. Честно говоря, я думала, он согласится. Привыкла, что ищет точки соприкосновения, но здесь даже шагу навстречу не сделал и не собирался. — Сама меня выбрала. Видела, что брала? Теперь принимай…
Я сузила презрительно глаза, а он положил мне пальцы на горло, вынуждая потянуться за его рукой вверх, вставая на стуле на колени:
— …Буду трахать так, как хочу, — прорычал он, ставя точку в вопросе.
Я уже подумала, меня ждет новый раунд — слишком тяжелым стал его взгляд и хриплым дыхание, но он разжал пальцы и повел рукой в сторону еды:
— Ешь. И поедем.
— Ты не мог мое белье порвать вечером? — ерничала ему в спину. — Как мне теперь себя чувствовать?
— Так, будто знаю я один, — и он уселся рядом, опасно скалясь. — Телефон у тебя работает?
— Да.
— Дашь мне свой номер.
— А в ресторан я тоже без трусов поеду? — взялась за чашку. И снова розмарин, лимон, мед… Вот и что мне не так? Ревность? Нет. Задетое чувство достоинства.
— Разберемся, — устал он от меня, пытаясь погрузиться в какую-то информацию на мобильном.
47
— А я точно почувствую, если у тебя вдруг будет другой зверек на ланч?
— Хочешь провести эксперимент? — бросил на меня сердитый взгляд. И, кажется, решил ввинтить на место, если не получается поставить. — Даша, зачем мне другой зверек? Я трахаюсь с женщинами после работы, а не вместо, и мой график на это время пока что плотно забит тобой — мне тебя хватает, удовлетворяешь все желания и фантазии. — Он оценивающе прищурился на оцепеневшую меня и добавил: — Ну, либо мы все равно к ним придем. Тебе некуда деваться.
— Вообще-то, смею тебе напомнить, это ты от меня зависишь, — вжалась я в спинку стула.
— Я уже говорил — мы не проверяли эту особенность в другую сторону. Поэтому считаю права и зависимости равными. Ешь, а то поедешь не только без трусов, но и без завтрака…
…После я откопала в чемодане комплект нижнего белья, правда, такой же простой хлопковый и ничем не возбуждающий. Но хоть не голяком. Надела чистые джинсы и свитер не просто крупной, а огромной вязки мятного цвета. Да и вообще — впервые привела себя полноценно в порядок — были и силы, и желание. Только Медведь все равно нашел, к чему придраться:
— Можно тебя попросить не пользоваться духами? — хмуро глянул на меня от стола, рядом с которым ждал, уткнувшись в телефон. И вообще прозвучал так, будто я сказала что-то вызывающее и заслуживающее очередного скандала.
— Что не так? — сложила руки на груди.
Он поднял на меня злой взгляд, но тут же опустил его обратно:
— Мой запах на тебе не держится, потому что мы не вылезаем из душа, — нехотя объяснил он. — Но для меня важно, чтобы ты пахла мной, особенно сейчас. А ты еще и духами облилась…
— Я не облилась.
— Пошли.
Сам он был одет в темно-синие джинсы и легкую футболку светло-серого цвета. И снова взгляд прикипал к его широкой спине, крепким ногам и тому месту, которым все это великолепие соединялось.
— Мне теперь душ не принимать? — ворчала я.
— Возможно, придется…
Впервые видела, как он запирает за собой двери дома.
— А я уж думала, у тебя мишка на привязи тут охраняет.
Глеб фильтровал мои колкости и был непривычно спокоен. Пожалуй, таким я его видела совсем немного в начале, пока эмоции не захлестнули обоих. Но когда нагнулась, чтобы залезть на переднее сиденье, он вдруг схватил меня за резинку трусиков, выскользнувшую из-за низкой посадки штанов.
— Много у тебя еще такого?
— Пусти, — пискнула и тут же задохнулась, когда он притянул меня за трофей, неприятно врезавшийся между ягодиц. А потом вдруг одним движением вытянул края по бокам и рванул их на части, как фокусник. Я только глазами хлопала, глядя на то, как он вынимает остатки ткани спереди, комкает и бросает в траву. — Ты… совсем обалдел?!
— Садись, — невозмутимо кивнул вандал на сиденье. — Вечером поедем тебя одевать.
— Да пошел ты, — плюхнулась я на кресло.
Всю дорогу мы молчали, и только когда подъехали к гостинице, Глеб перевел на меня взгляд:
