— Угу. Чемодан не собран только…
— Соберем, — рассеяно принялся тискать он мое колено, как обычно, управляя одной рукой. При этом ехал в крайней правой полосе, о существовании которой обычно не знал.
— С тобой? — веселилась я.
— Напряжемся и соберем, — довольно скалился он, не спуская взгляда с дороги.
Прошло два месяца с тех страшных событий, но Глеб все еще трясся надо мной, хоть и старался этого не показывать. Я училась в Институте, параллельно готовилась поступать в ветеринарный, но, как только заканчивалась учеба, как бы ни был занят, Глеб всегда меня забирал. Я не возражала. Нам еще было тяжело друг без друга даже несколько часов. То ли все эти события виноваты, то ли мы оказались такими жадными, но медового месяца нам не хватило, и пожар в спальне и не думал стихать… И не только в спальне. Да и не только в близости дело…
Глеб открыл всего себя и позволил заполнить все свои пустоты, каждую минуту, каждый взгляд и вздох. Нам обоим было страшно, но по-другому не выходило — мы пробовали. Я — остаться ночевать у Сашки, а он — посидеть со Стасом и ребятами за городом с шашлыками. Закончилось диким сексом в его машине перед Сашкиным подъездом и прогулкой до утра по ночному городу. На этом мы перестали пытаться сохранить что-то от себя прежних и всецело отдались общему.
Квартира в городе у Глеба была такая, о какой я и мечтала — ровно для одного. Просторная, большая, но абсолютно не приспособленная для совместного проживания. Ее должны продать, пока мы будем в Швейцарии.
— Возьми, пожалуйста, больше теплых вещей, — беспокоился он.
— А как же кружевное белье? — ехидничала я.
— Кружевное и термобелье сверху, — не терялся он. — Не бери обувь на каблуках, хорошо? Возьми зимние ботинки…
— Глеб, — скрестила ноги у чемодана.
— А? — высунулся он из шкафчика.
— Что происходит? Тебе разонравились каблуки?
— Даш, там холодно, не хочу, чтобы ты поскользнулась, замерзла…
— У тебя сегодня как-то странно обострилась паранойя.
— Да как всегда, — и он сделал попытку сбежать от меня в другой шкаф.
— Интересно, а если покусывать тебя за нос за каждое слово, он не вырастет от вранья?
Из шкафа раздался смешок, и показался мой Медведь с двумя рубашками.
— Собираешься там работать? — вздернула я бровь.
— Нет. С Мирославом встречаюсь. Он туда приедет с женой, хотели вместе посидеть…
— Здорово. — Я хорошо помнила ту ночь, когда Мирослав помогал мне спасать Глеба. И очень хотела познакомиться с ним лично. — Но это же не все…
— Еще я там буду дарить тебе кольцо, несносная женщина, и ты распишешься в новом паспорте под фамилией «Горская».
— Хм, — пожала я плечами. — Ну, допустим…
— Не продолжай, — уставился на меня своим коронным взглядом Глеб. — Потом все расскажу, хорошо?
— Хорошо. Так бы и сразу, — пожала я плечами. — Так термобелье?…
* * *
Вот как ей сказать, что сегодня я почувствовал, что мы с ней больше не одни? Я силился не запихать свою ведьму в шкаф, в котором рылся, и не замотать скотчем для верности, чтобы не вылезла все девять месяцев, а она не подозревала, что играет с огнем.
Но все равно залюбовался украдкой, как заправляет светлую прядь за ухо, сидя в одном белье. Спустился взглядом на пока еще плоский живот и стиснул зубы, стоило представить, какой он будет месяцев через шесть… Только это значило, что Дашка не доучится. И не поступит в ветеринарный. И что мне плевать, что она там захочет…
Я моргнул, тяжело сглатывая, и всмотрелся в счастливое Дашкино лицо.
— Даш…
— М? — вскинула она ко мне взгляд.
— Слушай, — отвернулся я снова в шкаф. — Константин как-то говорил, что у вас в институте есть помощь таким парам, как мы… Знакомому нужно.
— Есть, — она ничего не заподозрила, как мне показалось, поднялась и потянулась за джинсами, быстро пряча аппетитную попку с моими свежими отметинами.
— А там есть консультации для будущего папаши-дебила?
— Почему дебила? — обернулась она, хитро усмехаясь, а у меня в горле пересохло — она все поняла. Направилась ко мне на носочках, переступая разбросанные по полу шмотки, а я стоял не шевелясь и молча на нее смотрел исподлобья. — Передай знакомому, что он зря переживает. Хотя бы потому, что осознает проблему и признался в том, что ему нужна помощь. А зная этого «знакомого», для него это невероятно серьезный шаг. — И она обвила руками мои плечи. Такая хрупкая… За два месяца я вымотал Дашку так, что она еще больше похудела — хорошо хоть грудь и попа остались. — И еще передай, что я в него верю — он справится.
— Когда ты поняла? — хмуро выдавил я.
— Сейчас, — терлась об меня Даша.
— Ты захотела от меня ребенка, — медленно сжал ее в руках.
— Глеб, разберемся, — улыбнулась она. — Я не карьеристка. Главное — управиться с даром, но у меня уже более-менее получается, а потом — беременность ведь не болезнь.
Она долго смотрела в мои глаза, и столько поддержки было в ее взгляде, что меня, наконец, отпустило:
— Хорошо, — выдохнул я. — Разберемся.
— Глеб, а я счастлива… — прошептала, запрокинув голову.
А я стоял и боялся дышать. Назад к одиночеству пути больше не было, да и не стало это сюрпризом. Просто сегодня утром закончилась старая жизнь. Еще мигала чужими окнами в стремительно темнеющем городе, шумела машинами, но уже почти затихла. И началась новая, с прерывистым вздохом любимой ведьмы в руках:
— Черт, я про стейки забыла! — встрепенулась она и вспорхнула из объятий.
А я слушал ее ворчание в кухне и глупо улыбался…
.
