юридическую форму. Её пришлось бы увязать с действующими нормами, правилами и законами разных стран, соответственно изменяя и их законодательство. Сколько рутинной работы! Сэкономили на юристах-разработчиках не только при ООН, но и по всему миру. Да и суть полёта не меняется: откуда бы я ни стартовал, всё равно должен взлететь в ближний космос.
Не станем по мелочам придираться. Потому что дальше самое интересное.
Периодом нахождения воздушного судна в эксплуатации считают время с начала предполётной подготовки и в течение двадцати четырех часов после совершения воздушным судном посадки. Период эксплуатации уже начался, вы стали готовить МиГ к полёту. Однако в договоре аренды летательного аппарата между Россией и ООН почему-то ничего не сказано о периоде нахождения МиГа в эксплуатации, там говорится только о свободном полёте — от момента отрыва до момента касания поверхности планеты колёсами шасси. Или контакта в результате падения летательного аппарата на поверхность планеты.
Мой контракт с ООН и договор аренды МиГа в данном случае оканчиваются с завершением единственного предстоящего нам полёта, от отрыва до контакта с планетой. Но период эксплуатации аппарата по общему правилу закончится только через двадцать четыре часа после посадки, которая по смыслу и контексту данного договора лишь подразумевается как момент касания земли колёсами шасси, включая носовые колёса. Хотя это только одна из фаз посадки, а исчерпывающего определения посадки в международном документе не дано. Определиться бы тогда поточнее, что такое — посадка? Не упомянуто юристом-исполнителем торможение на взлётно-посадочной полосе, руление, глушение двигателей и покидание экипажем кабины. Эти действия юридически ещё относятся по данному договору к посадке или уже нет?
Зато из контекста косвенно следует, что ООН не имеет лишних средств и не станет оплачивать приземление, пребывание, охрану и обслуживание МиГа на своих авиабазах. Значит, финишировать нам предстоит не на авиабазе ООН, напрашивается такой вывод. Вопрос: а где? И где мы должны провести целые сутки до истечения периода эксплуатации патрульной доли от всего не конкретизированного полёта? После чего прилететь к не названному месту посадки. Мы не должны нормально приземлиться? Нас планируют сбить?
Получается, что после выполнения патрульного полётного задания я должен коснуться поверхности планеты и вынужденно вернуться на сутки и ещё одну секунду в космос на баллистическую траекторию? Поскольку для суточного беспосадочного полёта в плотной земной атмосфере мне не хватит горючего, которое, сверх объёма нормальной заправки, никто, к тому же, не оплатил. На этот вопрос никто из разрешающей комиссии мне не ответил: двое высокомерно промолчали, двое отделались ничего не значащими улыбками. Стало быть, не стоит ожидать снисхождения высоких должностных лиц за юридические нарушения, которые, вполне возможно, будут допущены мной в предстоящем полёте. Самих себя они же не подставят!
Учитывая, что влёт (этот непривычный термин из документа, но лучшего, вероятно, не нашли или не сумели придумать) космического аппарата на иностранную территорию оправдывается только действием «непреодолимой силы», после выполнения задания в поверхность какого из аэродромов или аэропортов и какой страны я должен припечатать колёса шасси моего тяжёлого самолёта, чтобы КЗА, контрольно-записывающая аппаратура МиГа, начала отсчёт двадцати четырёх часов и минимум одной секунды для завершения периода эксплуатации после патрульной части, или доли от всего полёта, а я не стал нарушителем воздушного пространства, правил и распорядка аэропортов и не заработал от этой суверенной страны уголовного наказания в виде вечной каторги?
И ещё, о моём нахождении над Мировым океаном.
В открытом море на воздушное судно распространяется юрисдикция страны его регистрации. Моя машина несёт опознавательные знаки ООН, но регистрация, то есть своего рода страна приписки, как порт приписки водных судов, оставлена за Россией. Значит, в полёте над Мировым океаном Организация Объединённых Наций за арендованный МиГ не отвечает, а ответственна за него Россия. Но для чего эта юридическая казуистика?! Похоже, что кто-то пытается что-то выгадать в международной юридической невнятице ради совмещения двух разных полётов в одном, хотя мой аппарат и будет включён Генеральным секретарем ООН в реестр космических объектов, куда заносятся данные, представляемые каждым государством в отношении каждого запускаемого в космос объекта. Мой МиГ Генеральному секретарю ООН должна представить сама ООН, как заказчица полёта, но обеспечивающая и ещё чьи-то не ясные пока интересы. Она же официально удостоверяет, что на борту аэрокосмолёта не содержатся расщепляющиеся вещества (понимайте, атомное или ядерное оружие), заверяет, что я буду пользоваться международным космическим пространством для выполнения военной неагрессивной миссии. Если дословно, то мой полёт будет выполняться «в целях отражения агрессии и поддержания международной безопасности».
Теперь дальше.
В отношении моего МиГа на высотах до около ста километров действуют нормы Монреальской конвенции 1971 года. Действия против моего МиГа квалифицируются как преступление. Ведь любой вид космической деятельности затрагивает интересы всего человечества, и Космос нельзя подразделить на национальные пространства и пространство общего пользования.
А вот когда мы снизимся над определённой заданием неизвестной страной, чтобы вызвать на себя воздействие лазерного психотронного оружия, если таковое действительно существует, то рискуем нарушить воздушное право этой страны. И я не должен выйти за рамки строгих ограничений, перечисленных в законодательных и нормативных актах этой страны, чтобы войти и пребывать в её воздушном пространстве исключительно в роли международного борца с терроризмом.
Страну Джеймс не назвал, но предположительно, она всё в той же Центральной Азии. Её законодательных актов, если они и есть, я пока не знаю, если хоть когда-то узнаю. Нас с Хэйитиро используют втёмную, но мы не вправе отказаться.
В международном воздушно-космическом праве также сказано, что «ответственность за ущерб, то есть лишение жизни, телесное повреждение или иное повреждение здоровья либо уничтожение или повреждение имущества государств, физических и юридических лиц и международных организаций носит абсолютный характер в случае причинения вреда на поверхности земли или воздушному судну в полёте». Это в отношении возможного ущерба от моего МиГа и, наоборот, если причинят ущерб МиГу и мне с Хэйитиро. Но с кого может спросить летавший и, вероятно, погибший Станислав Желязовски за причинение ему ущерба, носящего абсолютный характер? И с кого смог бы спросить тот, кто стал бы отстаивать интересы погибшего, что вполне вероятно, Стаха?
Если что-нибудь действительно случится, если что-то в предстоящем полёте пойдёт не по задуманному неизвестными нам руководителями сценарию, международным комиссиям хватит разбираться до морковкиного заговенья! И, я уверен, они ещё больше запутают дело, пока оно всем попросту не надоест. И постепенно о нём забудут.
Если многоцелевой самолёт Су-37, на котором я раньше летал, получил официальное имя «Терминатор», потому что в мире и сегодня, в две
