следует прислушиваться? Но он будет объяснять тебе обстановку и советовать, а решать и приказывать будешь ты. Ну и своих людей ещё по десятку с Хулом прихватите, – ага, типа подсластил мне пилюлю!
Я уже собрался было откланяться, когда он нагрузил меня ещё:
– Не спеши, Максим, отдохни во дворе. А то придёшь сейчас домой, начнёшь там… как это правильно? Накрывать меня тремя ярусами?
– Ага, крыть в три этажа…
– Вот именно. Ребёнка напугаешь, Велию расстроишь – зачем это? Отдохни во дворе, успокойся. У меня как раз Мириам гостит – спрашивала о тебе. Поболтайте там с ней, отвлекитесь от проблем…
Мля! Этой-то чего от меня надо? После того, как Арунтий выдал её наконец замуж за одного дружественного олигарха из Утики – выдал по моему же, кстати, совету, учитывая ожидающийся в будущем звиздец Карфагену – я уже было и расслабился насчёт неё. Типа, спровадил наконец-то на хрен, то бишь в хорошие и надёжные руки, дабы не путалась тут под ногами. А то было тут дело в своё время – такое, что я аж в египетскую командировку с удовольствием отсюда слинял! Мириам – старшая дочурка моего тестя и босса от его первого брака, у них общая мать с Фабрицием. Но если её брат – нормальный мужик, воспитанный по-этрусски, то сеструха – финикиянка финикиянкой. Ага, со всеми вытекающими! Тогда была вдовой с мелким довеском – предполагается, что от покойного супружника, но я там со свечой за шторкой не стоял и ручаться не могу, а натура ейная – ну, своеобразная, скажем так. Сперва пыталась меня с женой Фабриция в койку уложить, и это была та тайная причина, по которой Криула, усмотревшая в этом коварный и весьма недобрый умысел, убедила таки Арунтия спровадить вместе с наследником в Гадес и его супружницу. Это дело тогда параллельно с нашей с Васькиным подготовкой к египетской командировке происходило. Только разрулила тёща – на тот момент ещё будущая, но уже на то согласная – вот эту первую хрень, а эта – с новой аферой, ещё хлеще первой. Вне клана Тарквиниев, спасибо и на том, но уже натуральной уголовщиной попахивающей. Всё пацанёнка своего малолетнего крутым наследничком заделать норовила, для чего и стремилась поубирать с его пути препятствия в виде настоящих наследников. Смазлива, неглупа, но стерва ещё та. Короче, слиняли мы с Хренио тогда в Египет, порешали там проблемы босса, возвращаемся с победой и предвкушением достойной награды, особенно я, а тут – мля, опять двадцать пять! Не сумев настропалить меня на свои всякие тёмные делишки и резко зауважав за устойчивость к бабьим манипуляциям – для обезьян такие перепады оценок характерны, она вознамерилась вдруг женить меня на себе. Отбрыкался, конечно, но нервов это стоило немалых. В общем, по мне, так ну её на хрен, эту Мириам, если совсем уж честно.
– Ты совсем забыл меня, Максим! Третий раз уже к отцу заезжаю, пару раз тебя видела, а ты – будто бы весь в каких-то важных и неотложных делах – прямо совсем меня не замечаешь! Обидно, между прочим!
– Я был в самом деле занят, досточтимая, – да, разок попадалась в поле зрения, но ведь и дела же, да и просто – ну её на хрен, а вот что за другой раз – хоть пытайте, хрен вспомню! На службе же, в натуре, не до стерв тут как-то финикийских!
– Ну, вот, опять я у тебя досточтимая! Мы ведь с тобой, Максим, совсем иначе уже, помнится, общались! Да и ты ведь давно уже непростой человек и нам не чужой – к чему церемонии между своими?
– Мириам, я ведь загружен по службе и по делам вот так! – я чиркнул ладонью по горлу для наглядности.
– Какая служба? Какие дела? Ты же не рядовой солдат, а начальник, большой и уважаемый человек! У тебя теперь свои солдаты есть, а дома и на вилле – рабы!
– Ты считаешь, что начальник свободнее подчинённых ему людей? Если бы! Солдатом я был свободнее! Получил приказ, выполнил его, доложил – и ни о чём больше голова не болит, начальство на то есть! А теперь – думай, планируй, принимай решение, командуй… Ошибся, не учёл чего-то – люди погибнуть могут. Свои, не чужие!
– Ты прямо как отец говоришь…
– От мужа ты разве не то же самое слыхала?
– От мужа? Ну, мне как-то и ни к чему было! Скучные у него какие-то дела! У тебя – интереснее. Вот, поговорила с тобой совсем немного, и уже кое-что новенькое для себя узнала, хи-хи! Ну-ка, Миркан, погуляй пока по саду – нам с дядей Максимом кое о чём поговорить надо, – и она махнула рукой своей ливийской рабыне, чтоб та присмотрела за ним.
Её четырёхлетний примерно пацан побежал по аллее сада, служанка побежала за ним, а довольная Мириам присосалась к кальяну.
– Славный ребёнок, но иногда от него так устаёшь! Да и не покуришь при нём конопли – дурной пример, хи-хи! Сам не хочешь курнуть? Ах да, я ж и забыла – ты не по этой части. Теперь, я слыхала, ты куришь уже не те гнусные ивовые листья, а отцовскую заморскую траву, от которой ещё сильнее дерёт горло? Это мне тоже трудно понять, но хотя бы уж редкая и престижная диковинка. Видно хоть, что остепенился и вышел в люди.
Как и в один из предыдущих разов, мне было предложено присесть на скамью, а сама она так и осталась развалившейся на коврике с подушками, только на сей раз даже просвечивающей ткани на ней не было – она её сверху вообще спустила, оставшись лишь в открытом лифе, ничего не закрывавшем, а только поддерживавшем ейные формы. Ну и расположилась относительно скамьи так, что как раз на ейных формах взгляд невольно и фокусируется. Лежит себе непринуждённо в эдаком виде, да чисто символически веером дорогущим из привозных павлиньих перьев обмахивается:
– Жарко! Я бы и эту штуку скинула, да нельзя на виду – всё-таки уже замужняя женщина, неприлично будет, хи-хи! – и снова затянулась кальяном.
Понятия о приличии у неё, конечно, своеобразные, а где она жару нашла – это тоже у неё надо спрашивать. Зима в самом разгаре – хоть и не наша подмосковная и даже не испанская, но сезон дождей как-никак, и облаков хватает – нет того солнцепёка, под которым в натуре изжариться можно. Особенно – ей, местной североафриканке, как раз к этому климату генетически адаптированной
