– Петро, ты слышишь меня? – вслед за вопросом последовал легкий шлепок по щеке. – Мигни, если слышишь, опусти и снова подними веки.
Оказывается, его зовут Петром. А как же иначе? По-другому и быть не может. С этим именем он неразлучно идет по жизни с самого рождения. Кстати, сколько времени он идет по этой самой жизни? Каков его возраст?
Глаза постепенно стали привыкать к свету. Он попытался сесть, но ему не дали: крепкие руки буквально пригвоздили к кровати.
– Ты еще слишком слаб, Петро, – приятный баритон ему показался знакомым. – Теперь ты должен вспомнить нас, своих однокурсников. Меня зовут Михаил Трегубов, мы с тобой вместе учились в академии. Я стал мануальным терапевтом, а ты – врачом «Скорой помощи». Вспомнил?
Конечно, вспомнил. Всех… Но зачем об этом говорить присутствующим, среди которых наверняка есть тот, кто шарахнул его лопатой по затылку в машинном отделении судна. Им мог запросто быть и Михась, который сейчас так доверительно с ним беседует.
Уровень «Отключка»
Следует признать, что поход в машинное отделение был несусветной глупостью. И не принес никаких результатов, кроме черепно-мозговой травмы. Дай Бог, чтобы без последствий.
Надо извлечь хоть какую-то пользу из случившегося. С придурком никто всерьез считаться не станет. Невидимка в особенности. Только надо так сыграть свою роль, чтобы ни у кого не возникло никакого сомнения.
Петр обвел мутным взглядом всех присутствующих.
– Так вспомнил или нет? – повторил настойчиво мануальщик.
Здесь главное – не проколоться. Если убийца будет убежден, что Фролов «того» – в себя никак прийти не может, это притупит его бдительность, даст определенную фору и свободу действий. Кстати, у него жутко болит голова, и от каждого вскрика боль усиливается.
– Пустите меня к нему! – раздался крик Эллы. В следующий миг, расталкивая присутствующих, она плюхнулась рядом на кушетку: – Фролов, родной мой, очнись, что с тобой сделал этот маньяк?
Так по голове она его давно не гладила. Пусть и по забинтованной. Это что-то новенькое. А ведь он и ее пока из числа подозреваемых не исключил! Впечатление: словно начался второй акт спектакля. А воз, как говорится, и ныне там. Сейчас есть возможность, говоря языком сисадминов, перейти на новый уровень. Уровень называется «отключка». Может, там он хоть как-то продвинется.
Его взгляд плыл, ни на ком не задерживаясь. Сколько он видел подобного в своей практике! После черепно-мозговых травм, передозировки наркотиков, отравлений суррогатами… Неужто не сможет сыграть правдоподобно? Запросто!
– Он, похоже, того, братцы… – заключил Глеб, грозно возвышаясь справа со скрещенными на груди руками. – И не сможет нам рассказать, кто его так неласково.
– Думаю, он и не видел нападавшего, – предположила староста. – Удар был нанесен сзади. Кто перевязку делал?
– Я, – не очень уверенно сообщил Рябухин. – Здесь все чисто. Гематома небольшая, зрачки узкие, рефлексы живые, лицо симметричное, ни тошноты, ни рвоты. Пункцию мы все равно не сделаем. Ясно, что неврологу надо показать, но невролог, увы, уже не с нами.
В этот момент Петр уловил на себе пристальный взгляд. При упоминании о Лизавете его мимика должна была сработать, и эту реакцию кто-то очень хотел уловить. Но кто именно – Петр не мог увидеть, так как продолжал честно играть роль сдвинутого по фазе и ничего не помнящего больного.
– Что ж, будем надеяться, – покачав головой, заключила староста, – что скоро наш Петр придет в себя. И все вспомнит.
Все стали постепенно расходиться.
Элла обняла его голову:
– Ну, хватит, Фролов, слышишь, поиграли, и будет. Напугал до смерти. Ты притворяешься, я же вижу! Они все ушли. Посмотри мне в глаза, ну…
Игнорировать подобное обращение, подобную доверительность было невыносимо трудно, но ему, кажется, удалось. В бессилии он закрыл глаза и несколько раз глубоко вздохнул. Потом услышал приближающиеся шаги, тут же раздался испуганный голос Эллы:
– Это что еще за капельница?
– Ваш коллега прописал, – неуверенно прозвучал голос Людмилы, судового медика. Его Петр помнил с тех времен, когда они отогревались в медпункте с Рябухиным после купания.
– Ни на какие капельницы мы не согласны, – категорично заявила Элла. – Достаточно нам капельницы Матараса.
Петр слушал, лежа с закрытыми глазами. В туманной голове плавало: «Интересно, кто конкретно из коллег прописал. Эллочка, спроси, уточни, докопайся!» Но вместо этого бывшая супруга взяла капельницу и куда-то отнесла ее.
– Как знаете, – обиженно фыркнула Людмила. – Не хотите – не надо, мне меньше работы. Вас не поймешь: одни назначают, другие отменяют…
Вскоре все стихло. В голове травмированного проносилась одна мысль за другой. Элла явилась почему-то с опозданием. У нее, понимаете ли, мужа шарахнули лопатой по затылку, а она где-то шастает.
Интересно, кто его обнаружил в машинном отделении? Каким образом? Может, кто шарахнул, тот и вытащил. Хотя – зачем? Лучше добить на месте, и концы в воду. Петр был уверен, что Невидимка стал охотиться за ним после того, как обнаружил в кармане записку с номером позвонка. Записка четко указывала, что ее обладатель «в курсе». Если не всего, то очень многого. Найдя ее в кармане Петра, тот быстро смекнул, кто представляет главную опасность. И – решил убрать. Но кто-то ему помешал исполнить задуманное до конца, что-то пошло не так…
Размышления прервали быстрые шаги медсестры, через несколько секунд он почувствовал, как его правую руку разогнули, а локтевую ямку начали протирать спиртом. Раскрыв глаза, он быстро вскочил, едва не уронив капельницу, схватил медсестру за воротник халата:
– Сотовый мне, быстро! У тебя его точно не конфисковали!
Женщина раскрыла рот, чтобы позвать на помощь, но Петр так сильно стиснул ее, что крик оборвался, не родившись. Они вдвоем поднялись, прошли медленно к столу, в верхнем ящике которого Петр обнаружил смартфон.
Одним из плюсов работы врача «Скорой» является то, что приходится часто созваниваться с коллегами в стационарах, в частности, чтобы узнать наличие свободных мест. В одном из таких стационаров работала Инга, с которой у Петра завязывалось что-то вроде романа. Номер ее сотового наизусть он не помнил, а вот телефон ординаторской… с одной стороны, отличался простотой, с другой, звонить по нему приходилось довольно часто. Вот цифры и отложились в памяти.
Набрав их, Петр оглянулся и прислушался. Медсестра дернулась в его руках несколько раз и притихла. Взглянув ей в лицо, он без труда диагностировал обморок, осторожно уложил беднягу на ближайшую кушетку.
Трубку на том конце сняли не скоро. Петр успел посмотреть на часы, висевшие над дверью, прикинул, что линейка давно должна закончиться, а Инга могла быть на обходе. Потом, словно холодный душ, на него обрушилась догадка: сегодня же суббота, в стационаре находится один дежурный врач, который, как правило, постоянно занят.
