Покажи ревность благочестия твоего, да видят вси царие славу православного царствия твоего.
Покажи ревность своего благочестия, пусть все цари увидят славу твоего православного царства.
И никто другой, по уверению Иосифа, не мог отвратить смертельной опасности, грозящей «всему православному христианству от еретических учений»:
Ино, государь, никому невозможно тое беды утолити, разве тобя, государя и самодержца всея Руския земля.
Ведь, государь, никто не может справиться с той бедой, кроме тебя, государя и самодержца всей Русской земли.
Иван IV внимательно читал сочинения Иосифа Волоцкого в 50‐е годы XVI века. Несомненно, он глубоко усвоил идеи божественного происхождения царской власти, ответственности государя перед Богом за соблюдение чистоты веры и поведение своих подданных. Светские и церковные дела в равной мере подлежали ведению царя как верховного арбитра: в этом были согласны между собой все русские книжники XVI века. Однако в утверждении неограниченности царской власти Грозный пошел гораздо дальше своих учителей.
Крупные церковные авторитеты первой четверти XVI века, Иосиф Волоцкий и Филофей Псковский, как явствует из приведенных выше цитат, считали себя вправе напоминать тогдашнему государю, Василию III, о его христианских обязанностях. Более того, и сам Иван IV в молодости почтительно внимал нравоучительным речам священника Сильвестра и митрополита Макария.
В речи, предшествовавшей венчанию Ивана Васильевича на царство в январе 1547 года, митрополит, среди прочих напутствий, пожелал юному государю:
да судиши люди твоя правдою и нищих судом, да възсиает в днех твоих правда и множество мира, да в тихости твоей тихо и безмлъвно житие поживем в всяком благочестии и чистоте
суди людей твоих по правде и бескорыстным судом, да воссияет в днях твоих правда и множество мира, да в тихости твоей будем жить мы тихой и спокойной жизнью во всяком благочестии и чистоте
Как мы теперь знаем, подданным Грозного было не суждено насладиться «тихим и безмолвным житием»! В годы террора были забыты и слова наставника о праведном суде, о милости и «жаловании» к людям, чему Макарий уделил значительное место в своем «поучении», адресованном 16-летнему царю сразу после коронации.
В последние десятилетия своего царствования Иван IV не желал больше слушать ничьих поучений. Запретил он и обычай «печалования» за опальных, которым по традиции пользовались предстоятели Русской церкви: как мы помним, этот запрет был одним из условий введения опричнины. Когда же митрополит Филипп (Колычев), повинуясь пастырскому долгу, осмелился нарушить повеление царя и возвысил свой голос против опричных бесчинств, он был лишен сана и заточен в монастырь (1568), а год спустя умерщвлен Малютой Скуратовым.
Таким образом, как видно из вышесказанного, опричнина была аномалией, нарушением привычного порядка отношений царя и его подданных. Традиционная система этих взаимоотношений, сложившаяся при деде и отце Грозного и восстановленная при его преемнике, хотя и наделяла государя формально неограниченной властью, подчиняла его некоторым мягким формам контроля, включая разнообразные «поучения», которые великому князю или царю приходилось выслушивать от влиятельных церковных деятелей по тем или иным поводам, а также право «печалования», которым митрополиты при поддержке бояр активно пользовались вплоть до 1560‐х годов. Но, разумеется, такому деспоту, как Иван IV, даже подобные мягкие формы контроля казались недопустимым ограничением его державной воли.
