Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
Нет никакого сомнения в том, что это приспособление дало римлянам, с их большими абордажными партиями, заметное преимущество и позволило одержать впечатляющую серию морских побед. Именно эти победы и последовавший за ними контроль над морем позволили римлянам в первый раз высадить армейский десант на вражеской территории, на этот раз в Африке.
1-я Пуническая война закончилась отходом к Риму Сицилии и выплатой контрибуции. Дальнейшие наступательные действия спустя два года привели к тому, что римские завоевания пополнились Сардинией и Корсикой. Карфагеняне под командованием Гамилькара Барки попытались было компенсировать свои потери отторжением территории империи в Испании. Эти действия вызвали недовольство и подозрения римлян, которые вскоре нашли предлог втянуть Карфаген в новую войну. При обычных обстоятельствах война эта могла бы быть выиграна римлянами путем еще одного вторжения в Африку, но новым командующим силами карфагенян в Испании стал сын Гамилькара Барки по имени Ганнибал. Столкнувшись с ним, римляне обнаружили, что «обычных обстоятельств» уже не будет – позже, после вошедшего в предания перехода через Альпы, великий карфагенянин появился в Италии. Римлянам, военное руководство которых не блистало талантами, предстояло помериться силами с одним из самых выдающихся военачальников, которых знал мир. Их превосходство в пехоте, как количественное, так и качественное, сводилось на нет куда более сильной и тактически превосходящей карфагенской конницей. Под предводительством Ганнибала эта конница раз за разом одерживала победы в одной битве за другой, так что скоро римским легионерам стало ясно, что, получив хотя бы половину шанса, Ганнибал непременно им воспользуется, чтобы одержать верх даже над превосходящими силами противника.
Великолепным примером этого стало сражение на реке Треббия. Командующий римскими войсками Семпроний Лонг, позволивший выманить себя из лагеря действиями неприятельской конницы, начал преследовать Ганнибала, причем римским солдатам, которые даже не успели позавтракать, пришлось по грудь в воде форсировать реку, и все это в самый разгар зимы. Карфагенская конница оттеснила гораздо более слабую римскую, а затем ударила во фланг легионам, тогда как другие силы, искусно до тех пор укрытые, атаковали их с тыла. Италийские легковооруженные воины и остальная конница на флангах были обращены в бегство, после чего последовала атака карфагенян на тяжеловооруженную римскую пехоту в центре. Эти войска, голодные и замерзшие, с разбитым фланговым прикрытием, имея у себя за спиной реку с быстрым течением, тем не менее не потеряли самообладания. Прямо перед ними находились еще не принимавшие участия в сражении фаланги карфагенян. Сомкнув свои ряды, железные легионеры Рима двинулись в атаку, прорвали центр карфагенян, пробились сквозь их ряды и заставили их отступить.
Столь же стойким, как неколебимость легионов, был и дух римского сената и народа. Поражение следовало за поражением, но после каждого из них всегда находились воины и деньги для еще одной попытки. В катастрофическом поражении в битве на берегах Тразименского озера была разбита армия в 40 000 человек, а на следующий год при Каннах (в 216 до н. э.) почти полностью была уничтожена крупнейшая армия, которую Рим когда-либо выводил на поля сражений. Восемь легионов, численностью на одну пятую больше обычной, и равное число союзных войск были посланы сюда под командованием двух консулов текущего года – Пауллуса и Варрона. Пауллус был опытным солдатом, Варрон же – политиком, типичным «человеком из народа». В день сражения именно он командовал армией и приказал атаковать неприятеля на том участке местности, который выбрал сам Ганнибал. Во время сражения римское войско насчитывало около 76 000 человек, карфагенское – около 50 000. И снова превосходная конница Ганнибала сумела вырвать победу у численно превосходящего противника. Римская конница на флангах после яростного сражения была разбита, легковооруженные пехотинцы уничтожены, а легионы, окруженные со всех сторон, не имея пространства для маневра, были перебиты. Потери карфагенян составили около 6000 человек, у римлян же из 76 000 человек на поле боя осталось около 70 000 убитых, в том числе и консул Пауллус. Еще 10 000 человек, остававшихся в укрепленном лагере, были окружены, и на следующий день большинство из них были взяты в плен. (Полибий приводит число погибших в 70 000 человек – при 10 000 пленных. Тит Ливии упоминает о 42 700 погибших.)
Этот поразительный охват и уничтожение крупных сил значительно меньшим войском уже давно интересует исследователей военной истории. Римские войска были выстроены глубокими эшелонами, манипулы представляли собой скорее колонны, а не шеренги, причем с уменьшенными интервалами. Такое построение, безусловно, стало одним из факторов, способствовавших поражению, хотя, возможно, было сочтено необходимым, поскольку недавно увеличенный численный состав легионов не был достаточно слаженным, чтобы действовать в более широком строю. Увы, римляне не извлекли никаких уроков из своих предшествующих поражений, так что, вероятно, молва была права: для поражения при Каннах были необходимы два фактора – Ганнибал и Варрон. Известие об этой военной катастрофе потрясло Рим, и мы вполне можем верить хроникам, отмечавшим, что траур был в каждом доме. Значительная часть из общего числа римлян, способных носить оружие, была уничтожена. Варрон, ничуть не смущаясь тем, что ему удалось выжить в этой бойне, собрал несколько тысяч уцелевших воинов, организовав их в какое-то подобие войска. Римский сенат, проявив, по словам Полибия, «благородную особенность» своих предшественников, в этот один из самых кризисных моментов римской истории принял на себя ответственность за поражение и публично поблагодарил побежденного полководца (возможно, с долей иронии) за «непотерю веры в республику».
Но злой рок продолжал преследовать римлян. Некоторые из южных союзников Рима начали переходить в лагерь Ганнибала. Сиракузы примкнули к Карфагену, пополнив своими судами вражеский флот; так же поступил и второй по величине город Италии, Капуя, который мог выставить армию в 30 000 пехотинцев и 4000 всадников. Филипп V Македонский заключил союз с Ганнибалом, после чего немедленно последовали военные действия, и, словно положение Рима было недостаточно отчаянным, незадолго до конца года значительные силы римлян, отправленные в Галлию, попали там в засаду и были уничтожены местными племенами.
Даже принимая во внимание, что кажущийся непобедимым враг утвердился на италийской земле, что многие бывшие союзники предоставили Рим его собственной судьбе, а цвет его армии был уничтожен, все же вряд ли можно было упрекнуть римлян в нерешительности – с упрямой настойчивостью продолжали они свое противостояние грозному сопернику, «сенат хранил свою твердость и несгибаемость духа, когда гонцы со всех краев спешили известить Рим о проигранных сражениях, об отпадении союзников, о захватах отдаленных опорных пунктов и просили отправить подкрепления в долину По или на Сицилию в то время, когда вся Италия была отдана на разграбление, а сам Рим остался без гарнизона».
Отчаянные усилия были предприняты для того, чтобы сформировать новую армию. В нее были призваны все мужчины старше шестнадцати лет, получили оружие даже несостоятельные должники и уголовные преступники, государство приобрело и вооружило 8000 рабов. В то же самое время не делалось ничего, что могло бы быть истолковано как то, что сенат желает мира. Посланец Карфагена, который прибыл в Рим, чтобы предложить выкуп пленных, не был допущен в город, а предложение о выкупе отклонено. Каждому гражданину Рима и каждому союзнику было дано понять, что война может окончиться только победой римлян.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
