Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 36
Уже в этот миг появилась возможность по-якобински ответить террором.
Но сподвижники Ильича, как это часто бывало, не понимали замыслов Вождя. Они еще не доросли до настоящего якобинства.
Во время собрания Петроградской парторганизации рабочие предложили ответить на убийство Володарского уличными расправами над интеллигенцией – «устрашить контрреволюционных гадов!».
Но глава Петрограда Зиновьев отказал.
И тотчас получил возмущенную телеграмму Ленина: «Протестую решительно! Мы компрометируем себя: грозим даже в резолюциях Совдепа массовым террором, а когда до дела, тормозим революционную инициативу масс, вполне правильную. Это невозможно! Террористы будут считать нас тряпками. Время архивоенное. Надо поощрять энергию и массовидность террора против контрреволюционеров…»
«Протестую решительно! Мы компрометируем себя: грозим даже в резолюциях Совдепа массовым террором, а когда до дела, тормозим революционную инициативу масс, вполне правильную. Это невозможно! Террористы будут считать нас тряпками. Время архивоенное. Надо поощрять энергию и массовидность террора против контрреволюционеров…»
Но дело Шарлотты Корде продолжили…
Молодой поэт Каннегисер, один из главных людей петроградской богемы, друг Есенина, в помещении бывшего Генерального штаба и застрелил Моисея Урицкого, председателя петроградской ЧК.
И началось! Зиновьев не забыл требований Ленина. Глава Петрограда предложил разрешить рабочим расправляться с контрреволюционерами прямо на улицах Петрограда.
Его удерживали, уговаривали, но к вечеру удерживать стало невозможно: в Москве, на заводе Михельсона, стреляли в Ленина.
Теперь большевики официально последовали примеру якобинцев.
В сентябре якобинцы объявили беспощадный якобинский террор.
Пятого сентября был объявлен Красный террор.
Второй раз в европейской истории Власть государственно утвердила террор…
Нарком внутренних дел Г. Петровский подписал «Приказ о заложниках»:
«Все известные местным Советам правые эсеры должны быть немедленно арестованы. Из буржуазии и офицерства должно быть взято значительное количество заложников. При малейших попытках сопротивления должен применяться массовый расстрел».
Пятьсот «представителей свергнутых классов» были немедленно расстреляны – и это только по официальным данным.
В Кронштадте четыреста бывших офицеров поставили перед тремя глубокими ямами и расстреляли…
Покушение на Ленина.
Владимир Пчелин. 1920-е гг.
Компания официальных убийств покатилась по всей стране.
В «Еженедельнике ЧК» рапортовали о расстрелах губернские ЧК: «Новгородская – 38 человек, Псковская – 31, Ярославская – 38, Пошехонская – 31…»
Террор превратился в соревнование в крови. В губерниях вывешивали длинные списки людей, ждущих смерти. Типовое объявление: «При малейшем контрреволюционном выступлении эти лица будут немедленно расстреляны», и далее – список заложников в десятки фамилий.
Стало практикой брать в заложники мужа и ждать, когда несчастная жена придет в ЧК расплатиться телом за его жизнь.
«Еженедельник ЧК» писал: «Во многих городах уже прошли массовые расстрелы заложников. И это хорошо. В таком деле половинчатость хуже всего. Она озлобляет врага, не ослабив его».
Так постигали ленинскую «массовидность террора»… Авторы статьи заявили: «Довольно миндальничать!» – и призвали идти дальше: «Отделаться от мещанской идеологии и официально разрешить пытки.»
Но тогда не решились.
Решится Сталин – законный сын нашей якобинской революции.
Офицер, убитый на пороге своего дома
Демонстрация
Раскопки одной из братских могил у здания харьковской ЧК
«Новгородская – 38 человек,
Псковская – 31,
Ярославская – 38,
Пошехонская – 31…»
Якобинское соревнование в революционной ярости – разгоралось.
«В эту эпоху мы – террористы!» – провозгласил Зиновьев.
Остались его афоризмы: «Если мы не увеличим нашу армию, нас вырежет наша буржуазия. Ведь у них второго пути нет. Нам с ними не жить на одной планете. Нам нужен собственный социалистический милитаризм для преодоления своих врагов. Мы должны увлечь за собой 90 милл.[ионов] из ста, населяющих Советскую Россию. С остальными нельзя говорить – их надо уничтожать».
В газетах непрерывный: «гимн ненависти и мести, ставший теперь гимном рабочего класса» или веселые призывы: «Переплавим жир буржуев на мыло и будем умывать им наши трудовые руки».
«В ЭТУ ЭПОХУ МЫ – ТЕРРОРИСТЫ!»
© МИА «Россия сегодня»
Один из руководителей ЧК Лацис объяснил главное:
«Мы не ведем войны против отдельных лиц. Мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на следствии материалов и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против советской власти. Первый вопрос, который мы должны ему предложить, – к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого. В этом – смысл и сущность красного террора». И вот слова якобинца Дантона: «Мы будем убивать священников и аристократов не потому, что они виновны, а потому, что им нет места в будущем».
© МИА «Россия сегодня»
Множество якобинских цитат было в тогдашних газетах. Каменев, Зиновьев, Троцкий публично славили террор. И даже гуманист Бухарин высказался: «Пролетарское принуждение во всех своих формах, начиная от расстрелов… является методом выработки коммунистического человека из человеческого материала капиталистической эпохи…»
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 36
