Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
* * *
В помощниках у Грамова был тогда Слава Гаврилин, когда-то начинавший карьеру журналистом «Красной Звезды». Удивительная личность: постоянно перед всеми лебезил, на всех доносил и делал прочие мелкие гадости. Гаврилин хорошо знал испанский язык, часто ездил переводчиком с разными командами, заведовал одно время «Советским спортом» в должности главного редактора, потом где-то познакомился с Грамовым, каким-то образом вошел в круг его близких советников, стал замом. И постоянно точил у Грамова мысль о возвращении в политические круги.
Руководителем олимпийской делегации на зимних Олимпийских играх в Сараево в 1984-м был я. В олимпийской деревне у нас с Грамовым были две смежных квартиры, одна его, одна моя. Я там жил постоянно, а для Марата Владимировича был снят еще и номер в гостинице в центре города. Утром и вечером каждого дня мы собирались в деревне: подводили итоги, определяли ближайшие задачи, анализировали ситуацию — и так далее.
Когда половина Олимпиады была уже позади, в Москве умер Андропов. С того самого дня я стал замечать, как дистанция в отношениях между мной и Маратом Владимировичем начинает стремительно увеличиваться.
Наша команда выступала в Сараево не так успешно, как мы рассчитывали, и Гаврилин начал исподволь капать Грамову на мозги, убеждая его в том, что если летом советская сборная поедет в Лос-Анджелес и там проиграет американцам, о какой бы то ни было политической карьере можно будет забыть уже навсегда. Видимо, это подействовало. И там же, в Сараево Грамов и Гаврилин начали составлять докладную записку в ЦК относительно того, что участвовать в летних Играх советской команде нецелесообразно.
Я, конечно же, своим присутствием очень им мешал. Более того, прекрасно понимал, что происходит, поэтому напряжение между нами просто висело в воздухе.
Докладная записка о том, что нужно бойкотировать Лос-Анджелес, ушла после Сараево через партийную клановость Грамова на самый верх, потом, возможно, включились какие-то еще механизмы, опасности якобы грозящей нашим олимпийцам в США стали придавать все большую и большую политическую окраску, хотя на самом деле все это было всего лишь вопросом устройства дальнейшей судьбы и карьеры отдельных людей.
* * *
В апреле в Москву с официальным визитом приехал глава Международной ассоциации национальных олимпийских комитетов мексиканский медиамагнат Марио Васкес Ранья — с тем, чтобы уговорить советское правительство участвовать в Играх. Он был не только одним из богатейших людей мира, но и одним из самых влиятельных. Близко дружил с Фиделем Кастро, ему доверял Самаранч. О визите в Советский Союз Васкес Ранья договаривался еще с Павловым и был уверен, что сложившуюся вокруг лос-анджелесских Игр ситуацию можно с помощью того визита как-то изменить.
По этому поводу у Грамова было собрано экстренное закрытое совещание. Марат Владимирович реально не знал, что с этим мексиканцем делать и в итоге сказал:
— Оставлять в Москве его конечно же нельзя: он будет каждый день приходить ко мне в кабинет и просить, чтобы я его отвел в ЦК. Значит, его нужно как-то изолировать. Давайте отправим его в Грузию?
В Грузии в те дни шла подготовка к проведению Большого приза Тбилиси в велогонках на треке, поэтому после недолгих обсуждений было решено отправить с Марио Васкесом Ранья меня.
До этого я с Марио не встречался ни разу, но мы очень быстро сдружились. Группа сопровождения была у мексиканца немаленькой — в ней насчитывалось человек двенадцать обслуги. Личный секретарь — увешанная золотыми украшениями молодая девица, переводчик, личный массажист, охранники, старшим из которых был маленький щуплый китаец. В Москву Васкес Ранья прилетел на собственном самолете, но в Тбилиси было решено лететь на обычном рейсовом. Нас встретили и сразу повезли на загородную дачу тогдашнего первого секретаря ЦК компартии Грузии Эдуарда Шеварднадзе. Официальный прием, ужин, вино — всё, как полагается.
Поскольку из-за разницы во времени спать Васкес Ранья не мог, из-за стола мы не вставали всю ночь. Уже под утро, когда гости стали разъезжаться, выяснилось, что один из них — председатель грузинского Спорткомитета Рамаз Гоглидзе — попал в автомобильную аварию, что-то себе повредил в шейном отделе позвоночника, и его отправили в больницу.
Наутро я Марио и говорю:
— Первый этап мы с тобой решили — министра спорта уконтрапупили. Но ты же видишь, куда попали — надо быть осторожнее.
Второй и третий дни в плане грузинского гостеприимства ничем не отличались от первого. Но Васкес Ранья удар держал: четко помнил, зачем приехал. Меня он постоянно доставал вопросами:
— Мы же уже встречались с Шеварднадзе, разговаривали с ним. Он — член Политбюро, почему не может мне помочь? С ним обязательно нужно встретиться еще раз!
Еще через день нам сообщили, что Шеварднадзе уехал из города в горы — на праздник то ли уборки урожая, то ли молодого вина. Мы поехали следом: я, Марио и секретарша с китайцем.
Никогда раньше я не мог подумать, что в Грузии, которую я еще в велосипедные времена изъездил вдоль и поперек, есть места, где реально не ступала нога человека. В одно из таких мест мы и поехали на специально выделенной для Марио представительской «Чайке». Ехали долго, по дороге мексиканца укачало, он стал серо-зеленого цвета, но держался из последних сил. Только причитал вслух:
— Самаранч сейчас сидит в Лозанне в тепле и комфорте. А я езжу по этим буграм и буеракам, и уговариваю русских участвовать в Олимпиаде. Почему? За что?
Праздник в горах был организован с размахом — грузины это умеют. На небольшой площадке каждый из винодельческих совхозов республики разбил свою временную саклю, между ними соорудили помост, где, сменяя друг друга, выступали фольклорные ансамбли, а вокруг установили громадные лавки, человек на сто каждая. Народ сидит, веселится, вино пьет. Мы тоже подсели.
Не прошло и пятнадцати минут, как Шеварднадзе внезапно встал из-за стола, попрощался со всеми, сел в вертолет сопровождения и улетел.
Возвращаться в Тбилисе на машине Васкес Ранья отказался наотрез.
— Валерий, я отсюда вообще никуда не поеду, пока не скажешь, что вы будете участвовать в Играх.
И просит воды, поскольку жарища стоит невозможная.
Я в одну саклю — воды нет, только вино. В другую — та же история. Во время этих поисков неожиданно встретил двукратного олимпийского чемпиона по вольной борьбе Левана Тедиашвили. После окончания спортивной карьеры он был направлен руководством республики в один из винодельческих совхозов — директором, тогда в Грузии такое практиковалось. Я кинулся к нему:
— Леванчик, выручай!
Леван привел нас с Марио в саклю своего совхоза — там никакой воды тоже не оказалось. Наливает вина, протягивает его Васкесу Ранья:
— Вот холодное вино, хорошее очень. Прошу, выпейте.
И Марио берет у него стакан.
В том нашем состоянии главным было лишь начать. Дальше пошло-поехало. Я представил Левана, у Марио глаза на лоб полезли:
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
