Гитлер был уверен в быстрой победе до наступления холодов. Реальность оказалась иной. Германская армия к зиме оказалась не готова. Многих это приводило в бешенство и наводило мысли о том, что наверху не знают или игнорируют тот факт, что у человеческого организма есть пределы возможностей. Всё это испытали на себе эсэсовцы. Участились случаи, когда люди обмораживали ноги, руки и лицо. Если раненых не удавалось сразу вынести за линию огня, они умирали мучительной смертью. Убитые в бою за короткий срок окоченевали, трупы, изуродованные судорогой, укладывались, как дрова, штабелями в сараях, так как невозможно было их похоронить в земле.
Вера в непогрешимость верховного руководства сменилась беспокойством и мрачными предчувствиями. Планы взятия осенью Москвы не принимали во внимание коммунистов.
Вспоминает Ханс Киллиан, хирург 16-й армии:
«…Во всех лазаретах хирурги выискивали возможности предотвратить отмирание тканей и членов тела от переохлаждения и улучшить условия своевременного переливания крови. Везде дискутируют о методах и условиях самого подходящего оттаивания замёрзших тканей. Одни предлагают отмачивать их в теплой воде, другие в горячих ваннах. Но правильно ли это? И снова некоторые обращаются к учению Лоррея. Обмороженные части тела нужно держать в прохладном месте и растирать снегом. Но санитары, которые будут это делать, сами отморозят себе руки. Что делать?
Некоторые хирурги используют метилен – голубой состав на основе алкоголя, который даёт хорошие результаты. Солдаты лежат рядами с намазанными синим раствором руками и ногами. Но тут есть свой минус. В этих рядах трудно разглядеть уже отмершие ткани и члены тела.
Сольцы. В лазарет снова прибыла группа ландзеров. Других принесли. Почти у всех обморожения, некоторые раненые сильно переохладились. Один солдат лежит на операционном столе в замороженном состоянии, у него большая рана, с которой нужно начинать заниматься, так как она кровоточит, но он едва дышит, он сине-серый, сильно замерз, тело становится мраморным, пульс прерывистый. Мы меряем температуру. Она у него –30 градусов. Что мы должны делать? Никто в таком состоянии не решится делать операцию. Сначала нужно устранить переохлаждение, повысить кровообращение. Наши ассистенты обкладывают его полотенцами. В операционный зал подают больше тепла.
Ввиду того, что его дыхание сильно нарушено и кровообращение низкое, несмотря на то что в таких случаях давление крови повышено, мы приходим к решению применить аналептик, то есть средство реанимации. Кардазол или карамин. Тут мы вдруг, к нашему ужасу, замечаем, что солдату после этого становится намного хуже, и проводим обратные действия. Так хорошо зарекомендовавшие себя препараты в случае обморожения дали отрицательный эффект. Мы в дальнейшем будем иметь это в виду и, конечно, в таких случаях их не использовать. И теперь это дорогое оружие в тяжелых случаях мы отбрасываем в сторону…».
Да, приведенные слова Ханса Киллиана относятся к случаю с погибающим солдатом в госпитале за рекой Шелонь в Сольцах. В полной мере это относится и к дивизиям южнее озера Ильмень, поскольку они входили в район, за который отвечал этот немецкий хирург.
Настроение эсэсовцев в предрождественские дни лучше всего передаёт придуманная Вальтером Беккером, корректировщиком из артиллерийского полка дивизии, песня.
Лужинский колокол
Родина, которая в тысячах километров отсюда,
Озабочена войной и тяжелыми страданиями,
От бомбардировщиков, которые разрушают немецкие города,
Как мы услышали об этом из последних радиосообщений.
Смена возвращается из окопов,Безмолвный взгляд и хрустящий в снегу шаг,Пересекает расстрелянный еловый лес.И все еще 40 градусов мороза.
Дневной рацион делится и медленно разжевывается.Маленькая пригоршня промерзшей кислой капусты,К ней один кусок жесткого как камень хлеба,Молча переносим мы болезненную нужду.
Там, где стояла деревянная церковь,Мы вытащили из развалин ничейной землиИ подняли совместно из последних силКолокол, который водрузили над этой бойней,В ночи звучит бронзовый набат.Зимним вечером гудит с ним в унисон,Предвещая Рождество.
Он проносит звон среди своих и врагов,Будто призывая: «побудьте сегодня едиными»,Но тут шум боя дыхание перехватывает.А колокол Лужно захватывает всех.
И так он звонит по погибшим в снежных могилах,В последнем приветствии для вечной славы.Затем сломался его раскачивающийся трон,И колокол упал глубоко в снег, затупив звон.
Не улучшала настроение эсэсовцам русская пропаганда. 25 декабря над участком дивизии появились ненавистные «кофемолки» – У-2, которые сбросили листовки с текстом о предстоящем конце немецкой армии. В морозную ночь из русских окопов загремели громкоговорители. Притча о конце армии Наполеона пронеслась по всему участку. В дополнение ко всему мороз усиливался.
Плохие новости для немцев
Между тем до Эйке доходили неутешительные сведения. На северных, центральных и южных участках далеко растянувшегося восточного фронта Красная Армия предприняла свое зимнее наступление.
Катастрофически складывалась обстановка для 16-й армии севернее озера Ильмень. В боях под Тихвином десять дивизий вермахта понесли большие потери (из них две танковые и две моторизованные). 18-я моторизованная дивизия была практически разгромлена, в живых остался всего 741 человек – батальон мирного времени.
Из немецких воспоминаний: «…Войска начали наступление на Тихвин при температуре 10–15 градусов мороза. Одна группа перекрыла важнейший участок железной дороги, связывающий Москву и Ленинград, Чудово и Тихвин. Но в ночь на 21 ноября внезапно за несколько часов ртутный столбик термометра опустился до –43 °C. В мгновение ока на наши боевые войска обрушивается невообразимая катастрофа. Танки, моторы, пушки – всё выходит из строя. Лишённые всякого опыта солдаты в своих тоненьких мундирах и шинелях стали абсолютно незащищёнными под ударами страшного мороза…»
9 декабря 1941 года 4-я отдельная армия под командованием генерала армии К. А. Мерецкова в упорном ночном бою вернула Тихвин себе. Гитлер придавал большое значение удержанию Тихвина. Так, на совещании 6 декабря 1941 года, которое описывается в военном дневнике Ф. Гальдера, излагались планы по изоляции Ленинграда и установлению связи с финскими войсками и, главное, «удержать Тихвин». Всего три дня спустя Гальдер записал в дневнике: «Тихвин капитулировал». Армия Мерецкова выбила немцев из Большой Вишеры, отбросив дивизии вермахта за реку Волхов.
Контрнаступление под Тихвином стало этапным. Вместе с контрнаступлением Красной Армии под Ростовом оно означало перехват стратегической инициативы русскими в зимней кампании 1941–1942 годов. Войска группы «Север», отброшенные за Волхов, навсегда утратили инициативу и были вынуждены вести кровопролитные бои фронтом на восток. Взятие Ленинграда было отложено навсегда. В довершение ко всему немецким войскам между Ильменем и Ладогой стал противостоять с 17 декабря организованный Волховский фронт под командованием Мерецкова.
