Я всегда писал придуманные истории про придуманных героев. И вообще я хорошо придумываю истории. И неплохо придумываю героев. Но однажды обратил внимание, что те герои, которых придумывает Бог, все равно интереснее. Надо не придумывать истории самому, а подробно и честно записывать за Богом.
Йозеф ЭметсНавигатор Покровского утверждал, что до «Ласковых струй» десять с половиной километров. Возможно, так и было бы, лети они на вертолете, но в лесу и в горах все не так просто. Например, на карте тропинка, слегка прерываясь, переходит через ручей. А доходишь до места – и обнаруживаешь болото метров в сто и обход болота километра в три. И вообще кто-то из детей уже влез в это болото и приходится останавливаться и его сушить.
Или доходишь до чего-то беленького и ровненького, что лежит у тебя на пути, и думаешь: вот хорошо! сейчас как пойду по ровненькому. А ровненькое – это горное плато метров в восемьсот, и где на него подниматься, непонятно, потому что Покровский, оказывается, забыл загрузить увеличенный квадрат карты с этой горой в телефон, связи и Интернета нет, а бумажной карте не хватает подробности.
Они шли, шли, шли. Первым шел Покровский, глядел в навигатор и мечтал, что купит на свою часть клада.
– Новый миноискатель – раз. Мотоцикл – два! Спальник для выживания – три! Он дорогой, но зимой на снегу спать можно без костра и палатки!
За Покровским шагал папа. За спиной у папы был огромный рюкзак. Довольно быстро Рита устала и стала проситься на руки. Папа неосторожно взял ее и повесил на плечо. Обнаружив, что Рита на руках, Костя моментально забыл, что он взрослый, и тоже захотел на руки.
Папа стал уговаривать его:
– Иди ногами! Ты же мужчина!
– Нет! Не мужчина! – спорил Костя.
– А кто? Девочка, что ли?
Костя отрицал и такой вариант и, отказываясь от дискуссии, просто укладывался на землю. Пришлось папе взять и его. Теперь Костя и Рита свисали у папы с плеч. Причем Рита была с рюкзачком-лягушкой, поскольку не желала с ним расставаться. Саше было завидно и тоже хотелось залезть на папу, но папа отбрыкивался коленями и мычал, а Костя сверху дрыгал ногой, пытаясь попасть по Саше. Наконец Саша понял, что на руки его не возьмут, и перекочевал к Андрею. Но не на плечи, а «на поговорить».
– У тебя дюбель есть? А селитра есть? А строительные патроны есть? А как ты думаешь, если начистить трехлитровую банку спичечных головок, можно танк взорвать?
– Танк нельзя. Но вашу машину можно, – заверил его Андрей.
За папой брели мама, Алена, Вика и Нина. Мама шла бодро и даже собирала палочки и шишки для поделок. Вика то ныла, то вспоминала, что она лошадь, и принималась скакать.
– Это курцгалоп! Это рысь! Это иноходь! – объясняла она Нине, показывая на свои ноги.
– А это что? Ну было только что? – заинтересовалась Нина.
Вика остановилась и уставилась на свои коленки, пытаясь вспомнить, что она только что делала. Наконец вспомнила и самокритично сказала:
– А! Это вообще ничего! Это вообще проскачка!
Алена перекочевала к Серафиму и, держа его за рукав, чтобы он не потерялся, пересказывала ему фильм:
– Кеша – это бандит! А Чин-Ю – это полиция!.. Нет, ты не понял! Кеша – он хороший бандит, а Чин-Ю – он плохая полиция. То есть Кеша как будто полиция, а Чин-Ю как будто бандит. Ну мы так думаем. Зритель то есть. А потом оказывается, что Кеша и на самом деле бандит. Он только притворяется хорошим. А Чин-Ю только притворяется плохим, потому что он на самом деле даже не полиция!
