Он взял ее с такой нежностью, что она даже не почувствовала боли.
— О-о-о… — Их стоны слились вместе и вознеслись к потолку в торжествующем гимне любви.
После они долго лежали, не размыкая тесных объятий и часто-часто дыша. Наконец Долорес произнесла:
— Спасибо тебе, милый. Ты… ты удивительный…
Алекс теснее прижался к ней, взволнованный и тронутый ее словами, глубоко вдохнул ее запах и с удивлением обнаружил, что готов ко второму раунду.
— Ого, — радостно засмеялась Долорес, ощутив его снова напрягшуюся плоть. — А я-то наивно полагала, что мужчина восстанавливается после секса несколько часов.
— Думаю, все зависит от того, какая с ним женщина, — шепнул Алекс, дразня губами и языком ягоды сосков. — Ты в состоянии даже мертвого поднять…
И снова последовали поцелуи, сладострастные вздохи и стоны, вскрики и тяжелое дыхание…
Когда они насытились и чуть-чуть отдохнули, то, к величайшему своему удивлению, обнаружили, что солнце уже почти село.
Приподнявшись на локте, Алекс посмотрел Долорес в глаза и признался:
— Ты довела меня до полного изнеможения, плутовка. Если я сейчас не поем, то не смогу больше ничего.
Она радостно расхохоталась в ответ. Ей в жизни еще не доводилось слышать более приятных слов.
— Я бы, пожалуй, не отказалась от холодного шампанского и фруктов.
— Хочешь, спустимся вниз, найдем ресторан на открытом воздухе? — предложил Алекс.
— А ты? Ты хочешь?
— Если честно, то не уверен, смогу ли не то что дойти куда-то, а даже одеться, — признался он. — Давай сейчас закажем ужин в номер, а потом посмотрим. Я мечтаю потанцевать с тобой, что-нибудь пламенное и страстное — вальс, танго, даже фламенко… — Долорес захлопала в ладоши от удовольствия. — А затем, — продолжил Алекс, многозначительно глядя на нее, — вернемся сюда и я снова буду любить тебя…
— Снова? Правда?
— О да, я никак не могу насытиться тобой, — с глубочайшей искренностью признался он.
Долорес вдруг помрачнела, поднялась и направилась в ванную. Остановилась в дверях и бросила:
— Прекрати! В понедельник утром ты уже забудешь об этом…
Алекс вскочил, словно подкинутый пружиной, одним прыжком покрыл разделявшее их расстояние, схватил ее за руку и заставил повернуться к нему.
— Заблуждаешься, Лола, глубоко заблуждаешься. Думаю, это может быть надолго, очень и очень надолго.
Она вскинула голову и упрямо заявила:
— Лехандро, выслушай меня и постарайся запомнить: то, что происходит здесь и сейчас, распространяется только на здесь и сейчас. Я решительно не желаю думать о том, что будет завтра, не то что через неделю.
Алекс не стал спорить. Что толку тратить время и силы на пустое сотрясение воздуха? За много лет он научился тому, что главное не слова, а дела. Поэтому он отпустил ее и спокойно спросил:
— Ты уверена, что не хочешь ничего, кроме фруктов?
Долорес вдруг расслабилась и успокоилась, убедившись, что напряженный момент миновал хотя бы временно. И в этот момент ее желудок издал возмущенный звук.
Алекс засмеялся.
— Приказ понял.
Она шутливо замахнулась сорочкой, влетела в ванную и закрыла дверь. А он подошел к телефону и заказал ужин, которым можно было бы досыта накормить полдюжины пехотинцев после дневного марш-броска по полной выкладке.
Спустя полтора часа они все еще сидели за столом, допивая шампанское и небрежно перекидываясь фразами.
Долорес положила в рот кусочек истекающей соком дыни, лениво пожевала, сказала:
— Все было просто изумительно. В жизни не ела подобной вкуснятины. И если бы не наелась до отвала, то могла бы начать заново. — И облизнула губы.
Алекс, не отрываясь, следил за изящным движением ее языка, наслаждался блеском ее жемчужных зубов, яркостью губ. Господи, как же я люблю ее! — думал он. Ее и только ее. И всегда любил!
Он заподозрил это еще в тот момент, когда она упала в обморок при первой встрече с ним тогда, на пороге своего дома, но окончательно убедился только сейчас.
Да, верно, поэтому-то его и не искушали другие женщины. Поэтому он и думал о женитьбе на длинноногой секретарше — как ее, между прочим, зовут? А черт, теперь и не вспомнить! — как о какой-то необходимости, воспринимая ее не как женщину, не как возлюбленную, а как машину для производства его наследников. О да, все эти годы им правило бессознательное, вернее, подавленное чувство к Долорес, мешая не то что полюбить другую, а даже просто наслаждаться сексом…
— Что такое? У меня подбородок грязный? — кокетливо поинтересовалась она.
Но Алекс продолжал молча разглядывать ее так, словно видел впервые в жизни. Да, он любит ее. И хочет жениться на ней. Жить вместе с ней каждый день, каждый час — просыпаться в одной постели, вместе принимать душ, завтракать за одним столом, в одной машине отвозить дочь в школу и вместе же ложиться в кровать. Более того, он хочет завести с ней ребенка. Нет! Не ребенка, а детей — двоих парней и еще одну девочку…
Слова выплеснулись наружу так стремительно, что Алекс не успел подумать и остановить их:
— Ты никогда не думала о ребенке?
— У меня уже есть ребенок.
— Да, конечно. Я имел в виду еще одного.
Долорес тряхнула головой.
— Будучи матерью-одиночкой? Нет.
— А если мы поженимся?
— Я не собираюсь выходить замуж. Точка. — И ее интонация подтвердила, что эта тема действительно закрыта. — Как думаешь, если я выпью кофе, мне удастся проснуться? Так хочется потанцевать…
Долорес понятия не имела, что творится у него в душе. И Алекс внезапно подумал, что же будет, если Лола так никогда и не полюбит его. Что ему тогда делать? Как жить дальше?
Изо всех сил пытаясь держать себя в руках и не показать ей охватившей его тоски, он предложил:
— Закажи эспрессо на двоих. Обещаю танцевать до утра.
Долорес внимательно посмотрела на него.
— Лехандро, ты в порядке? У тебя какой-то странный вид…
Он совершенно искренне ответил:
— Я так счастлив, что мы здесь вдвоем, Лола!
Могло ли быть иначе? Ведь он влюблен в нее до беспамятства.
* * *
Алекс выжидал подходящего момента с терпением рыбака, выуживающего самую крупную в жизни рыбу. Весь уикенд они танцевали, гуляли, ели и пили, немало времени проводили в постели, но спали очень мало. Потому что занимались любовью.
А потом… потом неожиданно наступил полдень воскресенья. Они вернулись в отель всего несколько часов назад, и Долорес еще спала. Алекс приподнялся на локте и долго смотрел на ее лицо.
