– У меня уже есть мишка.
– Тот ужасный, которого тебе подарили четыре года назад? – Келли повела плечом. – Пора выбросить его. Этот новый и намного больше.
– Но я люблю Плаша.
На лице Келли промелькнуло раздражение.
– Я вижу, ты унаследовала упрямство отца. Это очень дорогой медведь, Тори, из самого лучшего магазина.
Девочка сдержанно сказала:
– Большое спасибо.
Мартин почел за благо вмешаться.
– Ты можешь присоединиться к нам за ланчем, Келли. У Тори не так уж много времени до возвращения в школу. Энн, почему бы тебе не пойти вперед?
И Энн пришлось, демонстрируя всем туго обтянутые джинсами бедра, возглавить шествие наверх, в застекленный солярий, где гиацинты и нарциссы в медных вазонах распространяли сильный аромат. Келли похожа на гиацинт, подумала Энн. Такая же непростая, экстравагантная и прекрасная. Действительно ли она приехала повидать Тори? Или у нее какие-то иные цели?
Словно прочитав ее мысли, Мартин сказал:
– Не сомневаюсь, Келли, что предпринять столь дальнюю поездку тебя заставило не только желание навестить Тори.
– Давай поговорим об этом позже, дорогой.
Энн передернуло. А Мартин безразличным тоном произнес:
– Ты никогда не умела долго хранить секреты. И сейчас не менее подходящее время, чем любое другое, чтобы сказать, зачем ты здесь.
Келли надула свои полные губы.
– Тебе никогда не составляло труда вытянуть из меня все что угодно, – кокетливо сказала она. – Здесь поблизости живут старые друзья Уго – Джек и Бет Лоутоны… Завтра вечером они устраивают концерт – будет играть какой-то известный пианист. Я приглашена, и мне удалось внести в список тебя тоже. Понимаю, я сообщаю это в последний момент, но ты же знаешь, как я люблю спонтанность. – Ее улыбка, многозначительная и сияющая, явно намекала на какие-то другие общие воспоминания.
– Лоутоны… Кажется, у них есть сын, который живет в Вашингтоне? Он будет там, Келли?
Келли резко рассмеялась.
– Откуда мне знать?
Немного помрачнев, Мартин добавил:
– А где Уго?
– Занимается чем-то ужасно важным по поручению городского совета. Но уж он-то, разумеется, не стал бы возражать против этого визита.
Мартин неожиданно сказал:
– Получи приглашение для Энн, и я пойду с тобой.
Келли нахмурила свой прекрасный лоб.
– Для Энн? Зачем?
– Она спасла жизнь нашей дочери – ты забыла об этом? Это самое меньшее, что ты можешь для нее сделать.
Энн решила, что молчала достаточно долго. Если Мартин думает, что она потащится третьей лишней на великосветскую тусовку, то глубоко заблуждается.
– Я не никуда не пойду! – решительно заявила она.
Взгляд серо-стальных глаз Мартина впился в нее.
– Но я хочу, чтобы ты пошла, – сказал он. – А я твой работодатель. Ты пойдешь, Энн, это приказ!
Она могла бы уволиться. Немедленно.
– Мне нечего надеть и нет времени на магазины.
– Завтра утром пойдем к Ланди.
– Нет, – возразила Энн. – Ланди мне не по карману, даже с теми деньгами, что ты платишь. А покупать мне платье я не позволю. – Одного раза ей было более чем достаточно.
– Завтра в половине десятого, – сказал Мартин.
Он обращается со мной, как с ребенком. Или наказывает за то, что я оставляю работу. Вспыхнув от негодования, Энн открыла было рот для уничижительного ответа, но вдруг заметила, что Тори наблюдает за перепалкой с широко открытыми глазами. Она прикусила язык. Однако Келли деликатностью не отличалась.
– Дорогой, Энн там будет чувствовать себя не в своей тарелке… Гораздо милосерднее было бы оставить ее дома с Тори.
– Мы пойдем втроем. В противном случае ты пойдешь одна, – произнес Мартин не терпящим возражений тоном.
На этот раз Келли надулась по-настоящему.
– Но ты же не бросишь Тори одну? Опять.
– С Тори побудут Дороти и ее муж. А потом, Лоутоны живут всего в нескольких кварталах отсюда… Хотя твоя забота очень трогательна, Келли.
Келли всегда была невосприимчива к сарказму.
– Конечно, меня это заботит, – проворковала она. – Тори не только твоя дочь, но и моя.
Тори жевала бутерброд и молчала, хотя Энн видела, что девочка понимает не только слова, которыми они обмениваются.
– Если, как ты, Келли, считаешь, я почувствую себя не в своей тарелке, то в любой момент смогу уйти, – сказала Энн.
– Ты уйдешь вместе со всеми, – непреклонно заявил Мартин.
Энн бросила на него свирепый взгляд, а затем сделала вид, что всецело поглощена круассаном. Мартин знает, что она не станет спорить в присутствии Тори. Но Тори ведь не всегда будет рядом, а ее нелюбовь к диктаторам непреходяща.
– Вряд ли мне удастся получить приглашение для Энн, – резко проговорила Келли. – Уже слишком поздно для этого.
– Просто упомяни мое имя, – сказал Мартин. – Оно сотворит чудо. Мы с Джеком знакомы много лет.
Энн жевала круассан и размышляла. По поведению Мартина не скажешь, что он по-прежнему влюблен в бывшую жену. Если бы это было не так, то Энн была бы последней, кого он пригласил на этот концерт. А может, он хочет дать понять Келли, что не собирается падать в ее объятия по первому зову?
Мартин заговорил об успехах Тори в школе, стараясь втянуть в разговор и дочь. Ланч постепенно подошел к концу. Тори и Энн поднялись наверх, чтобы разыскать спортивную форму, затем девочка задержалась, чтобы почистить зубы. Энн спустилась вниз, звук ее шагов заглушал толстый ковер. Свернув за угол, она увидела силуэты Келли и Мартин на фоне высокого окна, выходящего на подъездную дорожку. Они стояли вплотную друг к другу, Келли о чем-то оживленно говорила, Мартин не отрывал глаз от очаровательной бывшей жены. Затем Келли притянула к себе его голову и поцеловала, гладя черные шелковистые волосы на затылке.
Так же, как делала это она, Энн. На мгновение она словно приросла к полу. Затем повернулась и словно в лихорадке понеслась обратно. Сердце бешено билось в груди, пальцы стали ледяными. Она думала, что все узнала о ревности, когда Нина показала ей фотографии. Но то чувство было ничто в сравнении с тем, что она испытывала сейчас. Боль, взявшая в тиски ее тело, была невыносимой. Неизлечимой… Навстречу по лестнице спускалась Тори со спортивной сумкой в руке.
– Я опаздываю. Папа уже готов?
Стараясь говорить спокойно, Энн произнесла:
– Крикни ему. Мне нужно заскочить к себе.
Да, она трусиха. Она не сможет посмотреть в глаза Мартину после того, что видела. Скрывшись за поворотом лестницы, она услышала, как Тори окликнула Мартина и тот ей ответил. Затем раздался голос Келли:
