Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 126
Большинство поляков в Правобережье ненавидели русских, хотя многие старательно это скрывали. Поэтому они всеми силами настраивали местное население против царской администрации, русского языка и русской культуры. Поляки доказывали населению, что они не русские, а принадлежат совсем к другой национальности. Кстати, именно ляхи придумали национальность «украинец». До 1792 г. ни один житель Малороссии, Волыни или Галиции никогда не называл себя украинцем, а только русским или русином.
Лишь в царствование Николая I на Правобережье постепенно вводится обязательное изучение русского языка, а в гимназиях ксендзов сменяют православные священники.
После подавления польского восстания 1831 г. ликвидируется система польского образования. В 1832 г. закрывается Виленский университет, а вместе с ним и большинство академических школ, пансионов для девочек и т. д., которые рассматривались как «очаги латинско-польской пропаганды»[81]. Лицей в Кременце также закрывается, а на его базе в Киеве создается русский университет святого Владимира, одной из задач которого стало противодействие польскому влиянию на Правобережье. Увы, в 60-х годах XIX века в Киевском университете около 70 % студентов были этническими поляками.
В Виннице закрывается польская гимназия и открывается русская. В 1837–1839 гг. ликвидируются приходские школы, а те средние школы, которые содержали католические монахи, преобразуются в православные семинарии, как было, например, в Шаргороде. Одновременно появляются новые русские гимназии и начальные школы, к примеру, в Немирове.
«Однако наладить эффективную систему начального образования на Украине российскому правительству так и не удалось, несмотря на то, что у русской школы был мощный союзник в лице православной церкви. Причина крылась в недостатке как средств, так и русских учителей, способных заменить поляков, а отсюда мизерное количество школ, а также отсутствие продуманной программы народного просвещения»[82].
К сожалению, польскому дворянству и польским учителям удалось посеять ростки ненависти к России среди определенной части населения Правобережья.
Несколько слов стоит сказать и об униатской церкви на Правобережье. Как мы уже знаем, на Левобережье униатства почти не было.
Екатерина II всячески поддерживала стремление мещан и селян униатов Юго-западного края вернуться в лоно православной церкви. И к концу ее царствования число воссоединенных униатов дошло до двух миллионов душ.
Даже в среде самих ревнителей унии возникло живое стремление к сближению ее с православием. Униатский архиепископ Ираклий Лисовский (1784–1809) усердно начал производить «очищение унии от всех вошедших в нее католических примесей». Для изучения православной обрядности он даже специально ездил в Иерусалим. Чтобы больше походить на православного архиерея, Ираклий отрастил бороду и облекся в рясу, которую униатское духовенство почти совсем уже не носило. В последний год царствования Екатерина собралась было сократить число униатских монастырей, служивших главной опорой «латинской партии», но не успела исполнить этого важного намерения.
Однако Павел I и в этом вопросе решил действовать вопреки политике матери. Новый император пошел по пути сближения с католической церковью. Трон русского царя окружили рыцари Мальтийского ордена из тайных иезуитов, а также сами иезуиты, из которых хитрейший интриган патер Грубер сделался даже домашним человеком во дворце, разные французские эмигранты, польские магнаты и прочие паписты.
Иезуиты крепко утвердились в самом Петербурге, завладели всеми имениями и доходами здешней католической церкви на западе империи. При таком усилении в государстве польских и католических элементов дело перехода униатов в православие, конечно, совсем остановилось.
Павел I был милостив к униатам, открыл для них закрытые прежде Луцкую и Брестскую епархии, но не признавал за униатской церковью никакой самостоятельности и подчинил ее одному общему управлению с латинской в католической коллегии, где из униатов не было ни одного члена. Совращение униатов в католичество не подвергалось никакому взысканию, чем, конечно, и не замедлила воспользоваться католическая пропаганда, все более и более опустошая унию.
При Александре I, пользуясь либеральным характером первых лет этого царствования и широкой свободой вероисповедания, иезуиты успели заловить в свои сети немало даже чисто русских и православных людей, особенно из высших классов. Их школы и миссии охватили всю западную Россию, распространились и по южной России от Киева до Симферополя и от Каменца-Подольского и Одессы до Моздока, проникли в немецкие колонии на Волге, в Астрахань и другие места, где только были какие-нибудь католики, даже в Сибирь — в Томск и Иркутск, где находились ссыльные поляки. В 1814 г. в католичество был завлечен молодой князь Голицын, племянник синодального обер-прокурора.
Граф М.Д. Бутурлин в своих «Записках» писал, что «граф Кочубей, в бытность его (в 1802 г.) министром внутренних дел, предложил дозволить иезуитам вводить римско-католическое исповедание и даже преклонять к этому, чрез миссионеров, магометанские и идолопоклоннические народы в Астраханской, Оренбургской и Сибирских губерниях. Министр народного просвещения, граф Алексей Кириллович Разумовский, обратился с просьбой к де-Местру, чтобы он потрудился составить письменную программу для воспитания Русского юношества… Не забыть мне никогда этого Римского духовного воинства, благодаря которому почти все мое семейство сделалось как бы изгнанническим…
Сила ордена Лойолы была тогда в апогее в Петербурге, благодаря покровительству, оказанному его членам двумя царствованиями. Думается мне, что подготовка к позднейшему переходу в латинство моей матери и старшей сестры Марии Дмитриевны началась именно в эту зиму. В их доме бывал иезуит патер Журдан. В большинстве семейств высшего общества наставниками детей были французские аббаты. В Петербурге окатоличиванию способствовала принцесса Тарант. Видимо, она помогла отступничеству С.П. Свечиной, графине Ростопчиной. После смерти Тарант последовали совращения княжны Гагариной (еще не замужней), сестер Головиных, двух дочерей графа Ростопчина, графини Шуваловой, урожденной княжны Щербатовой и др. Тетка Бутурлина графиня Мария Воронцова говорила ему, что главной причиной ее перехода было то, что она недостаточно знала русский язык, чтобы объясниться с русским своим духовником».
Успехи католических миссионеров в России вызвали негодование униатских иерархов, склонных к сотрудничеству с православной церковью. Так, в 1803 г. униатский епископ Ираклий Лисовский отправил в Петербург протоирея Иоанна Красовского с представлениями о «крайне униженном и заброшенном состоянии своей паствы». Представления эти произвели впечатление на Александра I. В том же 1803 году он издал указ, запрещавший обращение униатов в католичество. В следующем году в число членов католической коллегии указано было ввести одного униатского епископа и трех униатских асессоров. В 1805 г. сама коллегия была разделена на два департамента — католический и униатский. Председателем последнего был назначен Лисовский. В 1806 г. он был возведен в сан самостоятельного митрополита. Униатская церковь таким образом почти совсем освободилась от давления латинян. Самой важной заслугой митрополита Лисовского было то, что он успел значительно подорвать вредную силу базилиан и поднять из унижения белое духовенство, которое всегда было опорой народного и православного духа мещан и селян.
Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 126
