Следующий день прошел спокойно: за чтением «Интернэшнл геральд трибюн», любовными играми, потягиванием чая, поеданием печенья, снова любовными играми и просмотром телеверсии «Аиды» во время любовных игр. В пять они решили упаковать вещи и пораньше поужинать, перед тем как Франц отвезет Мадлен в Пфорцхайм, а Уатта — в Штутгарт, где он собирался встретиться с Карлом Гейнцем Пшорном.
— Лучшие выходные в моей жизни… не припомню, когда так было в последний раз. Ты заставила меня почувствовать себя двадцатилетним. — Уатт обнял Мадлен за плечи, и они напоследок посмотрели на вид из окна.
— Все было здорово, — согласилась девушка, опьяненная шикарной жизнью. — Только уж слишком ты расточителен. Мои наряды непомерно дорогие.
— Я хочу, чтобы ты так всегда одевалась при мне. Твоя фигура и черты лица придают тебе аристократическую красоту. Зачем ее прятать под тряпками из магазинов подержанной одежды и под джинсами?
— Но я вовсе не красива, — запротестовала Мадлен.
— Ты очаровашка. Самая лучшая женщина, которую я знаю.
Мадлен отстранилась.
— Уик-энд был замечательным. Но ты и я… У нас нет шансов…
— Конечно, есть. Ты здесь, в Европе. Моя жизнь проходит в Штатах. Когда дело Пшорна будет улажено, я придумаю другой предлог, чтобы выбираться сюда.
— Предлог? Ты хочешь сказать, что Пшорн?..
Уатт вежливо улыбнулся.
— Если бы ты не училась в этом институте, я бы не ударил палец о палец. Братья Браун славятся гнусной манерой вести дела. Но случай представился: Пшорн хотел меня, а я хотел тебя.
Мадлен сделала несколько шагов и опустилась на неразобранную кровать. Неужели это правда? Неужели Уатт все спланировал несколько месяцев назад? Тогда, когда пригласил ее впервые? Все выглядело таким безобидным. Она еще любила Хэдли. Значит, ситуация намного сложнее, чем она предполагала. Неужели Уатт Макнил всегда добивается того, чего хочет? А если так, чего же он хочет от нее?
— Знаешь, Уатт, — Мадлен сердилась и на себя, и на него, — я чувствую себя гнуснейшим образом. Не стоило этого делать. Это неправильно. Ты женат. Анна — моя лучшая подруга. Элизабет хорошо ко мне относилась. Я повела себя как похотливая тварь. — Ее глаза наполнились слезами. — Не могу тебя больше видеть. Извини.
В ту же секунду Макнил оказался рядом с ней и сел на кровать.
— Ну, ну, не надо так говорить. Ничего дурного не произошло. — Он пальцами смахнул ей слезы со щек. — Мы с Элизабет давно не живем. Каждый идет своим путем. Добрые друзья и больше ничего. Мы вместе с самого колледжа, но уже пять лет не занимаемся любовью. Это не брак! — Он заключил Мадлен в объятия.
— Возможно, Анна говорила тебе о нашем младшем — Дэвиде. — Уатт так и не разжал рук. — Он родился, когда Анне исполнилось пятнадцать. С серьезным повреждением мозга. Не знаю, что тому причиной: то, что Элизабет было тридцать семь, или родовая травма. Она не могла разродиться сутки. — Макнил вздохнул. — Теперь это не важно. А тогда Элизабет пришла в отчаяние. Дэвида поместили в клинику — сами мы не могли о нем позаботиться. С тех пор жена со мной не спала. Заявила, что я могу делать все, что мне заблагорассудится, но мы должны сохранить брак, пока не выросли дети.
Уатт замолчал. Некоторое время они сидели обнявшись. Наконец Мадлен решила задать неизбежный вопрос:
— Уатт, с тех пор у тебя было много женщин?
— Нет. Но не хочу лгать. Ты — вторая.
— А что случилось с первой?
— Это было несерьезно. Мы просто развлекались. Она была замужем. — Он взял Мадлен за подбородок и повернул лицом к себе. Глаза светились неподдельной искренностью. — Теперь все совсем по-другому. Видишь ли, Мадлен, я тебя люблю. Хочу о тебе заботиться. Неужели не понимаешь, что я на перепутье? Дети выросли. Брак себя исчерпал. Дальше я так не могу. Я хочу начать все сначала — с тобой. Потребуется некоторое время. Но потом я собираюсь на тебе жениться.
— Жениться? А как насчет Анны и Хэдли? Мы же никогда не сможем…
— Черт побери! — вспылил Макнил. — Дорогая, мы должны жить для себя! Жизнь слишком коротка, чтобы бросаться собственным счастьем ради других… ради приличий.
— Но, Уатт… — возразила Мадлен.
— Догадываюсь, о чем ты думаешь, — перебил он ее. — Нет, я не бездушен. Элизабет — привлекательная женщина. Она себе кого-нибудь найдет. С Анной и Хэдли все тоже утрясется, когда пройдет первое потрясение.
Определенность этого разговора наполнила девушку паническим ужасом. Уатт все продумал, пока дожидался подходящего момента, чтобы ее соблазнить. Но Мадлен не свыклась с мыслью, что будет с ним вместе. Тем более — с мыслью о замужестве.
— Уатт, мне в самом деле не по себе. Все произошло слишком быстро. — Мадлен вздохнула.
— Не говори пока ничего. Я не стану форсировать события. Мы покуда повременим и будем осторожными. — Он провел по ее щеке тыльной стороной ладони. — Мадлен, я тебя обожаю. Как только взгляну, начинаю испытывать желание. — Он покосился на свой «Ролекс». — Франц подождет. Последний раз перед отъездом. Тебе не надо раздеваться.
Макнил расстегнул на брюках молнию и задрал ей юбку. Обнажился розовый кружевной пояс с подвязками, но без трусиков.
Глава 10
— Давай выпьем за девочку Оливию, несносно опоздавшую, но удивительно смышленую. — Уатт чокнулся своим бокалом с бокалом Мадлен. По столику любимой Макнилом мюнхенской пивной были разложены фотографии новорожденной малышки. Анна родила ее весом девять фунтов двенадцать унций на три недели позже положенного срока.
— За Оливию, — грустно улыбнулась Мадлен. Ей хотелось оказаться рядом с Анной, хотя она не была уверена, смогут ли они снова дружить.
У Макнила не было ощущения, что мир перед ним закрылся, но Мадлен чувствовала себя именно так. Иногда по ночам в доме Фишеров она желала, чтобы все развивалось так, как развивалось. Какая-то часть побуждала ее порвать с Уаттом. Но другая была довольна тем, как они вместе развлекались: путешествовали, останавливались в шикарных отелях, ходили по магазинам, в балет и оперу. С ним девушке открылся блистательный мир — она больше не подглядывала за ним в окошко со стороны.
— Боже мой, Уатт. — Внезапно она ясно осознала разницу в их возрасте. — Ты уже дедушка!
— Угу… но не принимай близко к сердцу. Я очень молодой дедушка. Человеку столько лет, на сколько он себя чувствует. Когда я с тобой, я не ощущаю себя старше. — Макнил улыбнулся и сжал ее бедро под столом. — Неужели ты считаешь меня пожилым?
— Старый развратник, — рассмеялась Мадлен и тут же пошла на попятную, вспомнив, как он был раним, когда разговор касался его лет. — Шучу. Готова поспорить, никто из присутствующих здесь не скажет, что ты дедушка. — Она улыбнулась, заметив на его лице облегчение, когда он собирал фотографии. — Анна писала, что Оливия похожа на Рэнди. А по мне, она обыкновенный младенец.
